Радужная Нить

— Я их не просто усыпил. Отныне наш маленький отряд будет почивать под лучшей защитой на этом острове. Я действительно взбешён. Этот мерзавец играл моими камешками![48] Пусть только сунется ещё разок. Сегодня мне пришлось действовать поспешно, отражая нанесённый удар, но в будущем… — он тряхнул волосами.

Я от всей души пожелал своему противнику спокойной ночи и приятных сновидений. Действительно, разгневанный Ю — явление редкое, а оттого вдвойне страшное.

— А всё-таки, зачем ты вывел меня на прогулку? Даже… луной не полюбоваться, — сделал я попытку пошутить.

— А затем и вывел, чтобы ты не вздрагивал от ночных шорохов до конца своих дней, — в голосе юмеми прозвучала лёгкая насмешка. — Только подумай, сколько интересного прошло бы мимо! Но, раз всё в порядке, возвращаемся, как-то зябко.

С последним нельзя было не согласиться. Мы залезли в повозку и улеглись, зарывшись в покрывала. Холод пробивался даже сюда.

— Ю, можно тебя попросить? — неуверенно проговорил я, поворачивая голову в его направлении.

— Попросить — можно, — как обычно, уклончиво ответил он.

— Разреши мне взять тебя за руку. Так, на всякий случай… Только сегодня!

Ю рассмеялся.

— Вот ведь ребёнок! Ладно уже, подползай. Так даже теплее.

Довольный, как кицунэ после полумиски риса, я придвинулся к ханьцу, тот обнял меня, и я тотчас же умиротворённо заснул, напоследок сообразив, что юмеми мог бы усыпить меня и без этого.

Глава 2 Бедствие

(Первый День Древа — Второй День Руды месяца Светлого Древа, 499-ый год Алой Нити)

Следующие несколько дней прошли без особых происшествий. Вот так всегда: то густо, то пусто! До Суми — городка, живущего одной лишь добычей угля и задавленного своим неимоверно разросшимся западным соседом Гёттэном — мы добирались два дня. Гораздо дольше, чем надеялись. Дорога по берегу реки, столь ровная на рисунке, оказалась извилистой и, что гораздо хуже, подмытой весенним разливом. Иногда мне казалось, что пробивать путь по быстрой воде Мидорикавы было бы проще, чем подвергаться опасности сползти туда случайно, огибая по кромке свежий оползень. Позже выяснилось, почему река такая бурная: впереди оказалась теснина, а сама дорога принялась петлять высоко над ней, опоясывая бока лесистых возвышенностей. Мэй, управлявшаяся с животными в таких условиях, вызывала у меня всё больше и больше уважения. И откуда она всё знает, и от кого научилась? Ю утверждал, что не ведает сам.

Впрочем, у неё был отличный помощник. Не успели мы тронуться в путь утром Первого Дня Древа, как Химико попросила остановить повозку и соскочила в придорожную пыль. Уговоры и даже мольбы Ясу не возымели на неё действия — ехать внутри она отказалась наотрез. Дескать, укачивает, и не видно, что по сторонам. Позже, на вечернем привале, Ясумаса сообщил нам, что его избранница не переносит замкнутого пространства, особенно в такой тесноте. Объяснений этому не требовалось.

Тогда же, видимо, состоялся и их разговор наедине, после которого Ясумаса долго ходил то с видом покаянным, то с выражением неземного счастья на лице — вероятно, не мог определиться, какому из чувств отдать предпочтение. Я допытался у друга, что тайна исчезновения Химико состояла в нарушении поклонником обещания никому о ней не рассказывать. Как она это почувствовала — кто их, кицунэ, разберёт? Наверно, тоже какое-то волшебство. Опечаленная очередным предательством, исходящим от представителя рода людского, она решилась предать дорогое имя забвению, и в то же время не могла уйти из Овары, не увидев любимого хотя бы издалека. Ясу же… каким нюхом он почуял, что возлюбленная находится поблизости — вот это действительно загадка.

Женщина дала объяснение и своему появлению. "Каким же чёрствым должно быть сердце", — сказала она, — "чтобы не простить возлюбленного, чьи тоска и раскаяние так глубоки! И какой надо быть равнодушной, чтобы не ринуться ему на подмогу в миг опасности".

Поразмыслив на досуге и припомнив наше с Ясумасой примирение во всех подробностях, я намекнул ему, что без участия ханьца влюблённый мог бы ждать прощения до тех пор, пока Алая Нить не прервётся. Как умело Ю направлял разговор, какие словеса расточал верности и преданности моего друга — тут уж никакое сердце не выдержит, растает! Хитрец…

Так или иначе, а отныне Химико то шныряла в пушистой шкурке по окрестным кустам (откуда временами притаскивала фазанов и кроликов, на радость нам с Ясу), то помогала успокаивать скотину или восседала в обществе девушки-куклы на козлах. Уж не знаю, каким образом они вдвоём там умещались! Химико при этом надевала на себя личину мальчика примерно того же возраста, на который выглядела Мэй-Мэй, чем сильно смутила по первому разу своего возлюбленного. Хихиканье же в повозку доносилось женское. К сожалению, ни мне, ни Ясу не удалось подслушать разговоры этой странной парочки, о чём жалею до сих пор. А Ю большую часть путешествия проводил, как водится, с закрытыми глазами. В засаде.