Рафаэль

Я изучала его лицо, эти темно-карие глаза, а потом взяла и опустила щиты — убрала для него кирпич из стены, чтобы убедиться, что он говорит искренне. Он был правдив, но легчало от этого совсем чуть-чуть. Это означало, что он не понимал, насколько его народ боится меня и вампиров. Правители должны знать такие штуки. Жан-Клод бы знал, или хотя бы признал бы, что не уверен.

Рафаэль изучал мое лицо — ловил мои эмоции или их отсутствие, слышал мои мысли, или, как минимум, часть из них. Он был очень осторожен и старался ни о чем особо не думать и ничего не чувствовать.

— Как я могу исправить эту ситуацию?

— Убей Гектора и помоги нам убить его мастера.

— И это повлияет на тот факт, что теперь ты веришь мне меньше прежнего?

— Это поможет.

Я все еще ничего не чувствовала. Я поняла, что этой ночью мне придется убивать еще. Рафаэлю я уже не настолько верила, чтобы доверять его суждениям о последствиях, поэтому закопала поглубже свои эмоции, чтобы не чувствовать себя плохо за то насилие, которому предстояло случиться. Я даже призналась самой себе, что не побоюсь еще раз использовать свою новую сверхъестественную силу, если речь пойдет о спасении моей жизни, наших жизней, жизни Рафаэля, Клодии. Если это освободит родере от Мастера Зверей, я пойду вброд по морю из крови и слез десятков врагов, разорванных на части моими же собственными руками. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы выиграть, потому что если мы проиграем… У Мастера Зверей был кинк на изнасилование — не то, которое происходит в игровой форме и по согласию. Когда-то я заставила его согласиться на казнь его единственного сына, и он бы заставил меня и всех, кого я люблю, поплатиться за это. Эту цену я платить не хотела, так что я решила сделать другую ставку, назначить победе иную цену, потому что не имеет значения, сколько народа я убью, сколько кровавых и бесчеловечных поступков я совершу — это все равно будет лучше, чем наблюдать за тем, как Падма пытает, насилует и убивает всех, кого я люблю.

Иногда необходимость быть чудовищем пиздецки меня пугает, но в таких случаях, как этот, я понимаю, что лучше уж я тысячу раз буду монстром, чем отдам себя не милость одного из них.

25

Нева и ее ведьминская свита удивили нас всех, когда сказали, что останутся. Рафаэлю даже не удалось скрыть, насколько это было необычно — удивление и замешательство пробежали по его телу, почти как страх. Это показалось мне интересным, но я решила спросить его об этом позже, когда три ведьмы не смогут нас слышать. Они стояли позади нас, и со стороны Рафаэля их теснили Клодия с Бенито, а с моей — Пьеретта.

Мы с Рафаэлем сели на два трона, вырезанных из дерева, при этом спинку его трона украшали высокие шпили, словно он был родом из какой-нибудь королевской семьи из Европы, с той только разницей, что резьба на троне изображала множество крыс, ползающих по цветам и грызущих человеческие кости. Там также был вырезан как минимум один чумной доктор в заостренной маске, шляпе и плаще. Трон был красивым и жутковатым. Это было место для киношного колдуна или злого короля, одетого во все черное, со всякими побрякушками, а не для того, кто носит спортивную форму. Разумеется, мой прикид тоже не соответствовал моему трону. Мое кресло было куда меньше и не такое внушительное, скорее изящное, его стройные ножки были сделаны в форме крыс, а в изголовье спинки две крысы держали огромный рубиновый кабошон. Камень был крупнее моего большого пальца, а этот оттенок голубиной крови уже практически невозможно было найти среди современных рубинов. Только когда сквозь него прошел свет, я поняла, что внутри камня сияла шестиконечная звезда. Звездные сапфиры и рубины такого размера я видела только в музейных коллекциях. Даже зная, что у рубина девять баллов по шкале твердости среди камней, и он следует сразу за бриллиантом, я все равно боялась поцарапать его. Беспокойство о том, что я могу испортить камни и резьбу на дереве было настолько обыденном, что переломило мой шок, и я смогла сосредоточиться на настоящем, поглядев вниз, в бойцовскую яму. Это место выглядело так, словно маленький стадион женился на арене для корриды: там был песок, и его частично огибали стены, словно нечто в песке могло вызвать желание спрятаться от него. Я понятия не имела, зачем могут понадобиться стены против быков в том месте, где должны были сражаться люди и веркрысы. После обращения они вовсе не такие огромные, и хорошо лазают, так что такие маленькие препятствия для них не проблема. Я хотела озвучить свои вопросы, но движение в левой части арены привлекло мое внимание.