Рафаил

Рафаил, будучи совершенно неподвижным, следил за тем, как Мария сбрасывала с себя одежду, пока она не предстала перед ним совершенно обнаженной. Она выключила кран и снова протянула ему руку. Рафаил вложил свою руку в ее, но странное онемение все еще ощущалось в его костях. Только когда они подошли к краю большой ванны, он остановил ее. Мария повернулась в его сторону, и брови ее были сведены вместе в замешательстве. Рафаил потянулся к розе в ее волосах. Взяв ее в руки, он дернул за лепестки, разрушив бутон, и бросил лепестки в воду в ванной, наблюдая, как они разлетаются по поверхности. Бросив остатки цветка на пол, он шагнул в горячую воду.

Рафаил протянул руку Марии, и она присоединилась к нему. Он сел, и горячая вода окутала его тело. Мария села напротив, лицом к нему. Мокрые пряди волос вились по ее шее. А нижняя часть ее волос была погружена в воду.

— Повернись, — сказал Рафаил, и она повиновалась, прижавшись спиной к его груди.

Он убрал волосы с ее шеи и поцеловал нанесенные им укусы. Волна чувства собственничества, вызванная этими укусами, была ошеломляющей. Он владел своей маленькой розой. Отметины демонстрировали всему миру эту истину. Пометили ее как его.

Взяв губку из корзины на бортике ванны, Рафаил окунул ее в воду и выжал на волосы Марии. Она откинула голову назад и одобрительно вздохнула. Рафаил медленно намыливал ее волосы, массируя руками густые пряди. Комната наполнилась звуками его голоса, когда он начал напевать детский стишок, который всегда пел, когда мыл волосы Марии. Она прижималась к нему. Когда последние остатки шампуня и кондиционера были смыты с ее волос, он снова прижал ее к своей груди и вдохнул аромат ванили и розы. Опустив взгляд на обнаженное тело Марии, прижатое к его груди, Рафаил увидел, как у ее живота собираются лепестки красных роз.

Его мысли вернулись в оранжерею. Он подобрал лепесток и подержал его в руках. Мария следила за каждым его движением.

— Почему ты так любишь розы, мой господин?

— Моя мать была ботаником, — сказал он, не отрывая взгляда от лепестка в своей руке. — Работала в дендрарии Арнольда (прим.: дендрарий в пригороде Бостона (штат Массачусетс, США), являющийся Национальным историческим памятником и включенный в Национальный реестр исторических мест США).

Рафаил говорил без эмоций в голосе. Он и не испытывал никаких эмоций, по крайней мере тех, которые можно было бы выразить. Мария задала ему вопрос. Он ответил на него.

— Работала? — прошептала Мария.

Рафаил потерялся в обрывочных воспоминаниях, и его зрение затуманилось.

— Она всегда приносила их домой, чтобы они стояли повсюду.

Он попытался ухватиться за далекое воспоминание о том, как темноволосая женщина вела его в сад на заднем дворе их дома, чтобы ухаживать за кустами роз. Рафаил ощутил в своих пальцах бархатную текстуру лепестка и вспомнил, как ощущал их, когда был совсем юным.

Мария сделала дрожащий вдох.

— Моя мама тоже так делала. Держала их по всему дому, я имею в виду. Красные розы…

Она улыбнулась. Со своего места Рафаил мог видеть только ее рот. Ее улыбка была не такой широкой, как обычно.

— Каждый раз, когда вижу красные розы, я вспоминаю о ней. Иногда это воспоминание причиняет мне боль, если у меня выдался плохой день. Тогда я скучаю по ней больше, чем обычно.

Рафаил уронил лепесток и наблюдал, как тот исчезает в массе пузырьков.

— Он задушил ее, — произнес Рафаил, и это воспоминание прозвучало так, словно не было связано с трагедией.

Мария повернула голову, и ее голубые глаза встретились с его взглядом. Ее рот раскрылся, а после закрылся. Рафаил провел пальцем по ее щеке и шее. Сосредоточил внимание на изящной ключице. Она была совершенна.

— Он заставил меня смотреть, как душит ее голыми руками.

Рафаил вспомнил, как мать смотрела на него, пытаясь отдышаться.

— Ваза, которую она несла, разбилась и рассекла кожу на ее ногах.

Рафаил как наяву представил море крови, и взгляд своих детских глаз на то, как оно покрывало белые лепестки, рассыпанные по полу.

— Он взял покрытые кровью лепестки и засунул их ей в рот, напевая при этом «Круг вокруг розочки».

Рафаил провел рукой по волосам Марии, будто не рассказывал в этот момент о жестокой смерти своей матери.

— Затем он встал и выстрелил себе в голову.

Дыхание Марии стало затрудненным. Но Рафаил был поглощен теми скудными воспоминаниями, которые сохранились в его сознании.

— Я подошел к тому месту, где она лежала. Ее волосы… — тихо произнес он. — Они упали ей на шею.

Он улыбнулся. Его мама выглядела такой красивой, когда смотрела на него, не мигая, с лепестками во рту.

— Это заставило меня улыбаться. Ее лицо было спокойным. Оно никогда не было спокойным. Он всегда бил и душил ее. Когда он наконец убил ее, я впервые увидел маму умиротворенной.

Сердце Марии колотилось под его рукой.

— Кем был этот человек? Почему он убил ее?

Рафаил нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Вероятно любовником? У меня не было отца…