Рафаил

Он покачал головой.

— Не знаю. Я не в курсе, почему он убил ее. Священники не рассказывали мне об этом. Я помню только обрывки.

Мария изучала его лицо. Сглотнула. Рафаилу понравилось, как выглядело при этом ее горло.

— Мой господин… — произнесла она тихо. — Скольких людей ты убил?

Рафаил попытался вспомнить. И пожал плечами.

— Многих.

Мария опустила плечи.

— Многих… — прошептала она.

Рафаил встал и протянул ей руку. Мария переплела его руку со своей, и он вывел ее из ванной. Он не позаботился о полотенцах для них, проведя ее через спальню и маленькую столовую в свою личную комнату. Он включил свет и Мария вздохнула. Рафаил окинул взглядом стену. Она была заполнена фотографиями лиц его жертв. Мария прошла мимо него, и он наблюдал, как она подошла к стене. Почувствовал, как его грудь раздувалась от гордости. На него смотрели лица, с широко распахнутыми в смерти глазами.

— Т-ты… ты убил всех этих женщин?

Мария запнулась.

— Эти фотографии… все эти люди мертвы?

— Только что умерли, — пояснил Рафаил, вспоминая каждого из них в ярких деталях. — Их тела были еще теплыми в момент снимка.

Мария протянула руку, чтобы коснуться фотографий, но отдернула ее.

— Задушены? — спросила она, разглядывая красные следы на их шеях.

— Все они.

Рафаил посмотрел на свои руки, и раздвинув пальцы, улыбнулся.

Когда он поднял голову, то увидел, что Мария замерла перед стеной. Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Кровь отхлынула от ее щек.

— Ты убил ее.

Она указывала на самую последнюю из фотографий.

— Это та женщина, из клуба.

Ее руки дрожали.

— Но когда?!

Рафаил облизал губы. Его сердце заколотилось от того, как Мария смотрела на него. В шоке и… разочаровании?

— Не так давно.

— Пока я была здесь?

Тон ее голоса снизился. А голубые глаза заблестели. Рафаил замер. Она собиралась плакать? Ему не нравилось, когда она плакала. Он не выносил этого. Это дурманило его голову.

— Да.

Мария попятилась назад. Ее спина ударилась о дальнюю стену.

— Неужели…

Мария встретилась с ним глазами.

— Ты занимался с ней сексом?

При воспоминании о той ночи Рафаил скривил губы.

— Нет.

Мария собралась снова повернуться, но затем вдруг отодвинулась от стены.

— Та ночь, — прошептала она. — Та ночь, когда ты не мог возбудиться.

Рафаил сжал челюсти.

— В ту ночь я произнесла слова. Защитные слова. «Красная роза».

Мария покачала головой.

— Я права, не так ли? Когда ты ушел… ты ушел, чтобы убить ее. А когда вернулся, на твоей коже были следы от царапин.

— Она была воплощением зла. Торговала детьми. Она заслужила смерть.

Мария провела руками по лицу.

— Каждая жизнь священна.

— Это не так, — прорычал он, чувствуя, как в нем нарастает ярость.

— Так и есть! — возразила Мария.

Рафаил бросился через комнату, и схватив ее за плечи, провел ее вдоль фотографий.

— Эти женщины… Все эти женщины насиловали и продавали детей.

Рафаил не мог держать себя в руках. Он почувствовал, как его ставят на колени, как руки священника проводят по его груди, и касаются его члена, заставляя опуститься на пол… Рафаил ударил себя по голове, чтобы избавиться от этого образа. Мария отшатнулась, а Рафаил продолжал бить себя по голове. Ему нужны были образы из его гребаной головы. Образы, созданные людьми, подобными кускам дерьма на его стене. Людьми, которые использовали и насиловали детей.

И трахали, трахали, трахали их! Его схватили за руку, и он дернулся. Он толкнул этого человека к стене, готовый убить.

— Мой господин, это я.

Но он был поглощен красным туманом своей ярости.

— Рафаил.

Мягкий голос раздался в его сознании, которое было заперто в комнате пыток, придавленное к полу священником.

— Вернись ко мне, — прошептал голос. — Вернись ко мне.

Рафаил моргнул, его грудь вздымалась, комната вокруг него дрожала, а зрение постепенно прояснялось. Он был дома. В поместье… и перед ним стояла Мария. Мария была перед ним, а ее голубые глаза блестели от слез. Она медленно поднесла руку к его щеке.

— Ты здесь, со мной.

Мышцы Рафаила дернулись в напряжении.

— Я здесь.

Рафаил следил за поднимающейся и опускающейся грудью Марии. Она подходила к нему все ближе и ближе, пока не оказалась прижатой к его телу.

Он застонал, почувствовав ее тепло. А еще от того, как она заглушала колющие воспоминания в его голове. Успокаивала боль в его груди.

— Все хорошо… все хорошо.

Рафаил притянул ее к себе, обхватив руками ее спину.

— Я послушница, Рафаил.

Рафаил застыл на месте, обнимая Марию. Он не знал, что это означает, но его роза звучала серьезно. Он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, и Мария взяла его за руки.

— До того, как я появилась здесь… Я готовилась стать монахиней. И была близка к тому, чтобы дать последние обеты.

Глаза Рафаила вспыхнули, и кровь забурлила в его напряженных мышцах, оживляя их.

— Целомудрие, — сказал он, и в его груди стало нарастать возбуждение.

— Вот почему ты была непорочной. Чистой.

— Пока не отдалась тебе, — сказала Мария.