Рафин

Квартира у него была просторная, с высокими потолками, кожаными диванами и даже камином. Женского присутствия в квартире не ощущалось. Не считая портрета его матери, стоявшего на каминной полке. Его мать была чем-то похожа на мою. Тоже светлые волосы, широкое лицо – симпатичное, но слегка глуповатое. И, похоже, она тоже любила выпить. А ещё я знала, что в молодости она работала официанткой в ресторане – там и познакомилась с отцом Кости. Моя мама тоже когда-то работала официанткой.

– Ты не похож на свою мать, – заметила я.

– Я и на отца не очень похож.

– В кого же ты такой красивый?

– Загадка природы!

– А фотография отца у тебя есть?

– Нет, – ответил Рафин. И по тому, как он произнёс это короткое “нет”, я почувствовала, что не нужно продолжать развивать эту тему.

Мы расположились на одном из диванов, Рафин принёс с кухни две бутылки хорошего французского вина – белого и красного, и не хитрые закуски. Начали с красного. На своей территории он чувствовал себя спокойно и уверенно. Не спешил начать разговор. Мне даже показалось, что он специально старается заставить меня нервничать.

– И часто ты вот так соглашаешься заходить в гости к малознакомым мужчинам на первом же свидании? – в конце концов, спросил он.

“Ах ты гадёныш!” – подумала я.

– Упрекаешь меня в легкомыслии?

– А вдруг я – маньяк? Или думаешь, популярный артист не можем быть маньяком? На самом деле артисты практически все сплошные маньяки!

– Да тебе даже в кино не удалось маньяка убедительно сыграть…

Подкол попал в цель! Рафин схватился за голову и закричал:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Если б я мог сжечь какой-нибудь из своих фильмов, то сжёг бы именно этот! Позорище!

– Да не такое уж позорище, просто глядя на тебя, не верилось, что ты можешь быть настолько плохим… Это ошибка режиссёра, который предложил тебе роль, на которую ты не подходишь по типажу.

– Я не очень верю в то, что называется типажом. Я считаю, что хороший актёр может сыграть, что угодно. Но видимо я не очень хороший актёр.

– Я, конечно, понимаю, что тебе, как актёру интересно играть разные роли, но, по-моему, злодеев тебе играть нельзя. В этом есть что-то аморальное. Когда я смотрела этот фильм с тобою в роли маньяка, у меня было такое странное чувство… Например, эта сцена, где ты танцуешь, держа в объятиях истекающую кровью девушку… Я осознавала, что наблюдаю нечто чудовищное, но при этом всё равно испытывала к тебе влечение. Понимаешь? Я думаю таким привлекательным и харизматичным артистам, как ты, нельзя играть по-настоящему отрицательных персонажей, потому что вы в любом случае вызываете у зрителя симпатию и сопереживание, а это уже нравственная проблема… Для зрителя.

– И, тем не менее, в своём новом фильме я играю очередного злодея! Знаешь, это такой кайф – встать перед камерой, ожидая, что вот сейчас вся съёмочная группа помрёт от ужаса…

Потом мы ещё какое-то время болтали о его фильмах и ролях, я спросила его – какого это сниматься в эротических сценах, не влюбляется ли он каждый раз в своих экранных партнёрш, ведь некоторые из них настоящие красавицы? Он ответил, что после съёмок подобных сцен всякий раз чувствует себя виноватым и извиняется перед актрисами, только в некоторых случаях он извиняется за то, что у него возникла эрекция, а в некоторых за то, что не возникла…

– А какой, если не секрет, была реакция у твоего организма во время эротической сцены с партнёром-мужчиной? – не удержалась я от ещё одной возможности подколоть его.

– Что?! – вскричал Рафин. – Не было такого!

– Как же не было! В одном артхаусном фильме ты сыграл крошечную роль представителя сексуальных меньшинств…

– Ах да, точно!

– Из тебя получилась очень красивая девочка.

– Спасибо.

– Но, по-моему, ты слегка схалтурил.

– Что?!

– В той сцене, в которой ты должен был поцеловать мужика, ты наклонился к его лицу, но так и не прикоснулся к нему – ты чмокнул воздух!

– А нужно было схватить этого мужика и в засос?

– Ну, да… А что тут такого? Это твоя работа.

– Наверное, я не настолько самоотверженно отношусь к своей работе…

– Позор! И это народный артист, называется! Как говорил Станиславский – надо любить себя в искусстве, а не искусство в себе! Или как там?

– Наоборот.

Мы посмеялись немного, а потом Рафин всё-таки поинтересовался, есть ли у меня кто-нибудь. Я рассказала ему о Никите и о том, почему рассталась с ним. Он неожиданно решил заступиться за моего бывшего, стал спорить со мной, объясняя, что не стоило делать выводы только из-за одного снимка. Я поняла, что он просто представил себя на его месте – вот он отправляется на натурные съёмки, а потом в интернете всплывает фотография, на которой он с какой-нибудь девицей-поклонницей, и я его из-за этого бросаю… После того, как я посмотрела на ситуацию его глазами, я засомневалась в своей правоте.

– Так что ты предлагаешь, позвонить Никите и сказать ему, что я погорячилась?

– Нет, к чёрту его!

– Расскажи мне о себе что-нибудь, чего я не могла узнать, прочитав какую-нибудь статью о тебе…

– У меня аллергия на шоколад.