Рай и ад. Книга четвертая. Рассказы перенесших клиническую смерть

Но там свет светил в миллион раз ярче, чем здесь. Даже во многие миллионы раз. Это было намного ярче, чем свет от сварки. Но самое удивительное, что природа того света была другой. Он был одновременно ослепительный, но в нем приятно было находиться. То есть, не было больно глазам. Не было больно впитывать тот свет. Наоборот, хотелось впитывать его еще больше, и больше.

И когда я стоял перед этим светом, помню два удивительных ощущения. Первое: я возвращаюсь домой. Я не знаю, как это объяснить, но я стоял перед этой дверью, и у меня было реально ощущение, как будто я возвращаюсь туда, где меня все знают.

Это вот как знаете, к примеру ты где-то жил у бабушки в деревне. Тебе там все знакомо: скрип вот этих ступенек, запах прихожей. Ты сейчас откроешь дверь и увидишь бабушку, почувствуешь такой знакомый запах ее пирожков. Как будто ты там не был много лет, и ты возвращаешься. Вот это чувство ностальгии — ты возвращаешься в тот двор, где ты вырос. Вот это было точно такое же чувство, как будто я возвращаюсь домой. Это было реальное ощущение возврата к своим родным, к близким, что очень знакомо мне и что меня там все знают, и я там всех знаю.

И второе ощущение, которое, наверное, более важное, я вдруг стал понимать, что я возвращаюсь домой с пустыми руками. Это как ты приезжаешь к родным и близким, которые в тебя вложили все, что у них было, они дали тебе все, что у тебя есть сейчас, а ты возвращаешься к ним и понимаешь, что ничего не принес.

Это все равно, что ты приехал на юбилей с пустыми руками, без подарков. Причем не просто на какой-то юбилей, к какому-то абстрактному человеку или даже хорошему знакомому, а к тому, кто дорог тебе больше всего на Свете.

И я стою перед этой дверью, этим, можно так сказать, порталом, и я понимаю: «а что я принес с Земли, чтобы передать туда, за этот порог?»

При этом у меня не было ощущения того, что я должен дать какой-то отчет. Я не чувствовал, что как бы захожу к директору там или к завучу школы и буду сейчас говорить: «Федор Петрович, вы меня извините, я вот тут опоздал, что-то не то сделал…».

Нет, у меня не было такого ощущения. Было ощущение того, что не то, что с меня будут спрашивать отчет, а то, что я возвращаюсь к Тому, Кто дал мне самое дорогое, самое лучшее в моей жизни, и я ничем не могу отблагодарить. Элементарно не могу принести благодарность Тому, Кто сделал для меня в жизни самое лучшее!

И после этого я произнес одну очень простую молитву: «Господи, если есть хоть один шанс, верни, пожалуйста, меня назад, чтобы мне не было стыдно за свою жизнь. Я хочу ее прожить не для себя, а для Тебя! Я хочу что-то сделать для Тебя, я хочу, чтобы моя жизнь не была по принципу: беру от жизни все, что хочу. А для того, чтобы, наоборот, прожить ее, как отдать, посеять ее как зерно, чтобы она принесла какой-то плод!»

Эта была единственная и очень короткая молитва. И в это время я услышал Голос. Причем самое удивительное, что этот Голос, Он как бы везде был вокруг меня. Он был из двери, но не было возможность установить его Источник. Я не знаю, как это объяснить, но такое ощущение было, что я весь был в этом Голосе, весь! Он был и спереди, и сзади, и внутри меня. И этот Голос сказал мне: «сын Мой, возвращайся и служи Мне!»

После этого дверь стала быстро-быстро удаляться от меня. Это такое же было ощущение, как в детстве, вот когда качаешься на качелях, если сильно раскачали и ты оказался наверху, вот захватывает дух. Вот тоже самое — дух захватило и шшшууууххх… И я вернулся обратно в свое тело.

Мои первые ощущения. Я понял, что умирать не больно и не страшно. Умирать не больно и не страшно! Люди боятся смерти, потому что они боятся, что будет потом. Но когда у тебя есть понимание, что смерть — это всего лишь часть жизни (как Форест Гамп сказал в одноименном фильме), это не страшно.

А вот вернуться обратно, это очень больно! У меня болело буквально все: каждый квадратный миллиметр тела, у меня даже было такое чувство, что болят даже ресницы на глазах, хотя в них нет нервных окончаний. Это была жутчайшая боль. Я даже на мгновение подумал: «может, я зря вернулся?» Потому что это было реально очень больно.

В это время приехала бригада скорой помощи. Я помню, что меня буквально как мешок стали грузить на носилки, потому что у меня уже ни руки, ни ноги не двигались; я уже не мог ничего говорить. Последнее, что я запомнил (это когда меня уже заталкивали в карету скорой помощи на носилках), у меня из горла хлынула кровь. Прямо фонтаном, как выстрелила, кровь. Она попала даже на стекло машины скорой помощи.

И врач поставила мне какой-то кулек на рот, видать, чтобы она не хлестала, и закричала водителю, обращаясь к нему по имени, что: «гони скорее, а то мы его не довезем!» Это было последнее, что у меня осталось в памяти.

Те травмы, которые я получил во время аварии, были несовместимы с жизнью. У меня был перелом основания черепа, ушиб головного мозга, перелом шести ребер слева, разрыв легкого и селезенки, внутренних органов, перелом лопатки. Но это даже не самое страшное.