Рай рядом

– Вот, вот, и сейчас стоишь, поджав губы. Вид у таких девушек неприятный, ехидный какой-то, а надо, чтобы был… женственный! (Она, скорей всего, хотела сказать «сексапильный», ну и сказала бы. Яна про все такое давным-давно теоретически знала, но парней в упор не замечала, как и они ее.) В общем, помни: наоборот, оттопыривай, выпячивай губку, вот так! Произведет прекрасное впечатление, особенно на сильный пол! Wonderful, absolutely wonderful! А иначе, знаешь ли…

– Вам понравился концерт? – помнится, все-таки спросила Яна.

– Тебя вот я абсолютно не слышала – аккомпаниаторша чересчур громко стучала по клавишам, по-моему! – милосердно щебетнула напоследок Марина Игоревна (да нет, каркнула, каркнула, пророчица-наставница!). И с того дня иногда на уроке, взглянув на Яну, чуть-чуть надувала ярко накрашенные губки и улыбалась.

Все ее указания, надо сказать, Яна выполнила споро и успешно. А вот с английским у нее по-прежнему, как почти у всех в классе, был полный аут. С вокалом и правда тоже что-то не так… Да и с губой не всегда получалось! Яна даже повесила над кроватью большущий плакат-напоминание: «LIP! LIP! LIP!» («Губа», то есть.) И вскоре на День святого Валентина получила «валентинок» больше всех в классе! Ребята стали наперебой предлагать дружбу, начала встречаться с одним, с другим, но недолго. Уж больно нахальные, так и лезут с поцелуйчиками. И глупенькие. Сама Яна с подачи мамы-библиотекаря массу книг успела перечитать, пробовала играть на гитаре, сочинять песни-баллады…

Все равно намного веселей стало жить, отшивать ухажеров, обсуждать их и высмеивать с подружкой Лизаветой. Но когда попросился в бойфренды десятиклассник Андрюша Гребнев, с усиками, с успехами в истории (победитель краевой Олимпиады!), но такой по уши влюбленный, такой симпатичный, смешной, послушный… Вот когда «небосклон воспламенился богатыми цветами встающего солнца радости», как некогда писала романтичная графиня Евдокия Ростопчина!

А потом, когда наконец поженились, когда родился Тимоха, все больше почему-то стало поводов поджать губы по-старому. Совсем, совсем мало теперь Андрей обращает на нее внимание, помешан на своей археологии… Сидела раз в кафе с Лизой, жаловалась на мужа, кусала и кусала эту чертову губу, и тут подсел к ним Кирилл, взрослый двоюродный брат Лизаветы. Не без харизмы дядек! И нижняя губа у Яны сама собой вдруг кокетливо надулась, выпятилась, наглая… И что теперь с ней такой делать?!

Как бабушка Женя стала миротворцем

Объект сумасшедшей любви потихоньку становится тираном, это точно! Когда зацикленный на древних развалинах Андрей Гребнев вдруг зациклился на юной Яне Лихачевой, она убедилась, что неземное счастье существует. Еще бы, заходит, например, Андрюша за ней (договорились пойти на море), а у нее из-за злоупотребления мороженым горло шарфиком обвязано, побаливает. Так он тут же скидывает шлепки и босиком, чтобы совсем молниеносно, летит в аптеку! Как будто у Яночки как минимум приступ тропической лихорадки! А ее действительно от заоблачной высоты и полноты чувств уже буквально лихорадит…

Да, вот еще о высоте: начинающая привыкать к беспримерному обожанию Яна однажды по-тихому надулась на обожателя (из-за ерунды, в сущности!) и отключила телефон. Что же Андрей? А он идет по карнизу третьего этажа и возникает на фоне звезд в Янином окне с требованием прощения! И на пятый, и на десятый этаж полез бы, Ромео…

Их так и называли: Ромео и Джульетта Грехачевы (Гребнев+Лихачева), хотя их отношения долго были вполне безгрешными до… до неминучей свадьбы. Но не безоблачными и до, и после. Джульетта вечно дулась, капризничала, ревновала («Ну что ты всем улыбаешься до ушей?!»), кокетничала в отместку. Ромео бунтовал редко – хоть и метко.

И вот опять, опять, опять разбежались, разъехались. Вернулись к родителям из сообща подаренной теми милой маленькой квартирки. Назревал развод… А у них ребенок, такой замечательный пацаненок Тимка! А у Яны не только ребенок-пацаненок, но и внезапный феерический, платонический роман с директором ее гостиницы, не единожды разведенным шикарным дядькой… В море бы топить таких перестарков-обольстителей!

Этот, однако, не утонул, не заболел, не бросил Яну ради другой молоденькой красотки – ничего подобного. Просто его посетила бабушка Андрея! Которой не иначе как небесный зоркий ангел в лице дочери открыл глаза на разворачивающиеся события. («Случайно увидела Янку в машине Арзуманова, тот еще жук-сердцеед! Казанова! Сама когда-то попалась…») И отнюдь не увещеваниями и угрозами сразила Евгения Артемьевна зловредного «жука», нахально раскатывающего интеллигентную хорошенькую Янку в своем лексусе.

Молвила она ему следующее:

– Вы ведь встречались – было, было, не отрицайте! – с Ларочкой?

– Какой Ларочкой, простите? (Ларочек директор за полвека насыщенной жизни знавал, конечно.) Вы… о чем это вы? Я не понял цель вашего визита, уважаемая!

– С дочерью моей, всем известной журналисткой Ларисой Марченко?

– Бог мой, я даже не помню, где, когда… «Дела давно минувших лет», так сказать!