Рай рядом

– Вот почему ты не забрал Тимошку из садика? Я же просила! Просила! Успел бы, если бы постарался! Но, конечно, не постарался, как всегда…

– Вот почему ты забрал Тимошку из садика, я тебя просила? Просила?! Я потом собиралась его к родителям отвезти, уже с ними договорилась…

Андрей тоже, бывает, хмуро бурчит:

– Ага, выбросила такую потертую зеленую папку, наверно?! Неужели выбросила? Вспоминай, выбросила или нет, потому что я нигде не могу ее найти… – Ага, вот не выбросила этого замусоленного медведя, хотела ведь?! Тимоха оторвал ему второй глаз и чуть не проглотил, еле выцарапал у него изо рта!

На сердитые обвинения Яна реагирует с азартом – ох, актриса, актриса!

– Да ничего он не собирался глотать! Он вон, лапу медвежью в рот тащит… а ну, выплюнь, чудо! И доешь свое яблоко!! Так что зря ты, Андрюш, паникуешь как наши бабушки-прабабушки.

Сыночек с интересом вникает в пререкания родителей и, конечно, вносит свой вклад:

– Я медведь!! Сейчас папу проглочу, он вку-у-усненький! Будет у меня в животу!

– Вредненький он бывает, а не вкусненький, Тимочка! А маму что, неужели тоже хочешь проглотить? Ну-ка, ну-ка скажи!

– Не-е-т, я маму люблю! И черные очки мамины люблю, и мамин мобильник, и майку с золотыми птичками – все люблю!

– Конечно, если пацана таким тоном спросить, он и в любви к Бабе Яге признается!

– К Бабе Яге?! А если на тебя надавить, может, наконец признаешься… Колесова эта… По какому праву, интересно, она звонит черт знает когда? Ну да, коллега… или еще кто-то там?! Почему так поздно, когда ребенок уже спит, что за наглость?!

– Восемь вечера поздно?

– Восемь с чем-то! Почти в девять вчера позвонила!!

– А я не спал, мам, просто лежал…

– Вот, правильно сын говорит! Тимоха, ясное дело, не спал, потому что еще светло было! А звонила – на кафедре расписание консультаций переиграли, я же тебе объяснял. (Андрей теперь преподает в родном университете.)

Но Яну, как всегда, тема «все эти бабы» заводит капитально:

– Не надо, не надо нахалок защищать! И что ж удивительного, что светло, – июнь на дворе! А ты, Тимофей, когда папа с мамой разговаривают, не слушай, ясно?

– Почему? А чего вы ссоритесь?!

Действительно, слушаться родителей нужно, а слушать нельзя? Эх, мама, папа, это вы послушайте и послушайтесь ребятенка: его устами глаголет истина!

Подснежники и орхидеи

Ну вот, последняя на сегодня поездка нарисовалась: того и гляди снег пойдет. Небо скучное, белесое… Пора закругляться!

– Так вам куда, я не понял?

– Куда? В весну, за подснежниками, белыми любимыми цветами! Я заплачУ! Или заплАчу… сама уж не знаю. А кэб-мэн оказался с человеческим лицом, как будто можно поплакаться…

– Можно, но нежелательно. Так куда вам, уважаемая?

И такие попадаются пассажирки! Недаром Яна порой картинно хмурит, поднимает бровь, если он припозднится: «Ну, и кто она?»

А она, эта дамочка, хоть и не молоденькая, была красотка. И определенно в стрессе! Вылетела, как бешеная из ворот особняка, бешено замахала рукой, увидев его жигуленок…

– На проспект, пожалуйста, а потом я покажу, тут близко… О, да я знаю вас… и вашу маму, журналистку, хорошо знаю! Вы, помню, совершенно поразили всех на городской Олимпиаде года… года три назад? Пять? Чтобы старшеклассник так разбирался в истории…

Ну да, осенило Андрея: сидела не рядом, как сейчас, а за столом жюри, с края… Положив длинную ногу на ногу, в строгом таком костюме, невозможно красивая! И даже задала ему какой-то… какой-то эдакий вопрос…

– Так вы теперь занялись… м-м… конкретным делом? Старушка-история – уже не ваша история, молодой человек?

– Почему? Вот, закончил универ, теперь преподаю на истфаке. А таксую, потому что семья, – сами понимаете…

– Не понимаю! Что ж вы все рано так женитесь, Господи ты Боже мой? Как это у Пушкина: «… мой Ваня/Моложе был меня, мой свет,/А было мне двенадцать лет…» Или тринадцать? Я с цифрами всегда не очень… да и со всем остальным, очевидно. Курить-то можно здесь, надеюсь?

– Можно, но нежелательно!

Андрея прямо-таки покоробила собственная тупость. Заладил, точно робот: «Можно, но нежелательно!»

– Да курите! И не надо… не нервничайте так!

Какая же она все-таки красивая… и вздыбленная, измученная! Что же случилось? Личное что-то, конечно!

Женщина косится на него умным скорбным глазом под струящейся волной волос. Точно пораненная каким злыднем Василиса-премудрая, для которой нормальному мужику хочется стать медбратом, братом… и так далее. Курить не стала. Долго молчала и вдруг засмеялась:

– Это я так радуюсь, вот что! Сделала то, что давно должна была. А может, не должна… В конце концов, все решают звезды, или еще кто-то там, наверху… Вы, историк, это уже поняли?

– Ну… я не знаю… – косноязычие Андрея набирало обороты!

– Сейчас направо… и еще раз направо… Здесь остановите, пожалуйста. Я думаю, можно, замечательный мой коллега, подняться ко мне. Попьем чай, кофе, что там у меня есть, и поговорим об истории человечества. Приглашаю!

– Нет, не выходит сейчас у меня. Извините…