Рай рядом

И ослепла от сверкнувшей новогодним фонариком догадки: Стасичек! Станислав (реакция оголтелого отличника, наконец, выводит ситуацию из затяжного хаоса!) моментально развернулся… Улыбнулся с такой знакомой-знакомой, смущенной ребяческой гримаской: «Привет, Элизабет! Лиза…» Ну да, он, Стасик, нисколечко не заматеревший, Боже ты мой! Неуклюже извлек из профессорского жидкого портфельчика шампанское, конфеты и поздравил присутствующих с наступающим нынче Новым Годом! Ирка догадливым зайцем ускакала из кухни, цапнув по дороге коробку с конфетами: «Открой Деду Морозу лучше тортик, мамуля!» Не любит, не любит покупные торты. Пеки ей Наполеон, а когда успеешь? Придут люди, ничего не готово, то еще, это – и еще Стасик…

Вот уж его мамуля и папуля умели подойти к Новому Году во всеоружии! Уже за несколько дней до праздничного пира целый букетище кухонных ароматов вырывался на просторы их мрачноватого особнячка, высветленного лишь игривыми бликами хрусталя и полировки. И, конечно, дежурно-дефицитными рядами, рядами, рядами одним Стасиком освоенных книжных томов. Добирался и до его комнаты, где мы, бывало, готовились к сессии… Дурея от неотступного, недоступного запашочка, я, в ту пору неимущая иногородняя студентка, помнится, однажды начала кушать-клевать Стасика! Погруженного в глубины науки и оттого очень непонятливого… На наши возвысившиеся голоса явился папуля, обежал нас сметливым оком, заговорил скороговоркой: «Ночь на дворе, хватит, назанимались. Ей еще в общежитие топать, пальтецо-то бросовое, глядишь, околеет!.. Ну, что, ума набралась? Станислав считает – способная. Не дрейфь, глядишь, еще в дамки выбьешься! На нас только не больно рассчитывай!»

– Да ты что, ты что, папа! – всполошился Стасичек. А тот знай себе улыбался кривенько и оттирал сына от меня, от двери бугристым туловищем. Я, осатанев от лестного напутствия, похватав конспекты, так и выкатилась из дома… Мимо мелькнувших брюзгливых ряшек Стасикиных сестер, по двору, по переулку – к недалекой, огненно вознесшейся в бурое небо елке. Засмотрелась на нее, на смутно притягательное уже тогда старенькое здание краевого издательства здесь же на площади. В голове привычно-приятные застенчивые мыслишки со звоном разваливались, складываясь в огненные словеса: «К черту всех! К черту Стасика! САМА!» Но вскоре, дуреха, выскочила замуж за такого же нищего студентика… После университета еле перебивались втроем с дочкой в какой-то хибаре, где, цитируя раннюю Корсакову, «…бассейном Амазонки роспись стен,/ Все трещины да щели, и дозором/ Паук, и ни вестей, ни перемен,/ И окон звездные узоры!» Анна Аркадьевна аскезу одобряла: «Вполне литературное начало даровитого литературоведа, все по канонам!» – и закармливала меня вкуснейшими салатиками и бутербродами…

– Вот еще это мяско попробуй, готовила по спецрецепту… Ты так чудесно ешь, Стасик! Научился! А то помню, просто засыпал над тарелкой, тощий-претощий!

– Помнишь?.. А ты все такая же взрывная и красивая! Между прочим, никогда не терял тебя из виду, читал твои статьи, книгу твою очень, очень спорную, но интересную!

Даже в деканате на меня, как на зверюгу глянули, когда я назначил зачет на тридцать первое…

Развитие событий… Жители Сахалина и Камчатки тепло подняли бокалы ледяного пенящегося шампанского… О развитии событий слушайте в дальнейших выпусках новостей! (А вдруг кинутся к лодкам, поплывут друг к другу знакомиться, дружить – любимейшая мамулина идея!) Итак, развитие событий пока следующее: мамуля с розовыми девичьими щечками от досрочно поднятого шампанского выскакивает из прихожей, где хохотала-провожала своего Деда Мороза три часа, ну, может, чуть меньше.

– Ну, хоть три конфетки гостям оставила, нахалка?.. Напросился на Новый Год… Нине Романовне, Гале он, конечно, понравится… Алешиным родителям – несомненно! Так, наша новогодняя компания разрастается…

– Мама, кто это?

– Твой преподаватель латыни, профессор, между прочим!

– МА-МА!

– Мальчик, чей папуля-миллионщик, разрушил, в сущности… да, разрушил все хорошее, что у нас было… что могло бы быть! До знакомства с твоим отцом, разумеется.

– Не из-за этих упущенных миллионов наш папочка изначально так обиделся, что в конце концов прибился, по последним сплетням, к твоей богатенькой директрисе?!

– Бывшей директрисе, Ира!

– Бывший папочка! Я тоже умею обижаться… Так кто у Санта Клауса отец?

– Лапландский эдакий мудрец… покровитель, ободритель талантов, можно сказать.

– Ты уже стихами заговорила, как твоя Анна Аркадьевна… Так что за покровитель? Прямо-таки совковый князь Эстергази?

– Экспедитор на базе! На какой-то торговой. Бо-о-ольшой человек в те времена! Внушал мне однажды под Новый год: «Не дрейфь, еще в люди выбьешься!» Так сказать, «Per aspera ad astra», «Сквозь тернии к звездам»… или уже не надо переводить? Латынь, говорят, освоила?! Потом они всем семейством как будто в столицу переехали… Все, Иринка, пойдем на кухню, поможешь с салатами, любопытная Варвара. Ничего ведь не успеваем! – И через секунду: