Рай рядом

Лариса хмыкнула, споро набирая на компьютере развеселый текст. Развеселый? Но ведь в ее статье речь о том, чтобы в России перестали наконец хамить, материться, неулыбчиво коситься на всех и вся… И тогда быстрей станет все у нас хорошо и прекрасно?! Почему бы и нет?

Народ-то наш по большому счету замечательный – талантливый, щедрый, широкий! Вон, в Штатах, от индейцев что осталось? Горстка уцелевших в загонах-резервациях да экзотические названия вроде Миссисипи-Оклахома-Небраска! Столь вежливые нынче англосаксы продвигались на «дикий» запад по трупам «дикарей»… А мы продвигались на восток, все к тому же Тихому океану, никого при этом не «искореняя», не посягая на чужие верования, обычаи, язык. Дай-то Бог, станет, должно стать когда-нибудь в нашей стране все хорошо и прекрасно!

Хотя над Ларисиным упрямым оптимизмом кто только не посмеивается…

Зато муж Володя, сам журналист, свой острый язычок на ее счет будто сахарком присыпал! Знай выстреливает короткими колоритными резюме, вроде: «Статья последняя у тебя как гвоздь плотницкий – в точку!» Или: «Сегодня твой борщ прямо борец-чемпион, уложил меня на обе лопатки!» Да понятно: хочет, чтобы она окончательно перебралась к нему в крайцентр. Тоже не перечила, а похваливала, борщи варила! Сама подстригала, как когда-то, его аленделоновский, седеющий, редеющий вихор…

Но как же хочется продлить этот их последний (?!) долгий праздник встреч и ожиданий, звонков, подарков, шуточек, поцелуев… В их-то годы! Ему вот-вот оформлять пенсию, ей – следующей осенью… Сын Андрей недавно прямо рот раскрыл, когда увидел, как они, держась за руки, вприпрыжку ловят на пляже Тимоху, внучка своего шустренького…

А с Владимиром у них всегда так и было: с фонтаном-океаном эмоций, весело, ярко. Потому что он сам у нее яркий и уж такой родной! Она тогда и сказала, сказала сыну… Он ей, не то чтобы недовольно, но суховато:

– Ну, мам! Вы оба, по-моему, младше Тимофея сегодня! Вроде же в Афонские пещеры звали нас на выходные, а попали на море? Очередной экспромт?

Запыхавшаяся Лариса, смеясь, обняла его, не отпуская руки мужа – уж так любит, любит их обоих! Тимошку любит, белозубую Янку, так по-доброму улыбающуюся, любит…

– Ох, сынулька-сынулька! Да у нас все всегда так!

Только не Дездемона!

Яна на лоджии листает новые журналы из маминой библиотеки, не включая лампы. Ликвидамбр за окном, еще в октябре весело зеленевший, досрочно впускавший в дом сумерки, совсем оголился, Растерял свои поздние дивные листья: бордовые, малиновые, золотые. Кончается еще один год, а там еще, еще…!

Да, правильно они с Андреем сделали – ненароком слепили дочку! Зачем девочке старая мамаша? А, вот интересная страница: «Женские имена»! И ничего интересного… Как же назвать эту мамзельку, которая появится на свет где-то после женского праздника? Марта-Мимоза, что ли?

Рядом в комнате Андрей – есть, есть в нем педагогическая струнка! – что-то громко разъясняет Тимохе. Ну да, втолковывает то, что страшно интересно ему самому и не очень – сыну. («Зачем все эти кости раскапывать, мам, вот скажи?») Но Тимофей слушает, не перебивая. Рассматривает какие-то фотографии, мужественно мычит, поддакивает, всячески изображает энтузиазм. Или в самом деле заинтересовался?

– Главное, бронзовый шлем отлично сохранился, видишь? Первый-второй век до нашей эры, римская эпоха! Исключительно важная находка, хотя у нас в регионе не первая. Представь, две тысячи лет назад плюс… да, плюс еще почти пару сотен лет, жил-был такой царь, Митридат VI Евпатор. Воевал без конца, хотел освободить весь греческий мир от римлян. Даже возомнил себя Гераклом, избавителем человечества от всех зол! Известно, что он подкидывал оружие своим союзникам-сарматам, так что этот шлем, скорее всего…

– Пап, пап, а эти, которые из тюрьмы смылись, «джентльмены удачи», кино смешное, они тоже ведь какой-то шлем искали, помнишь?

– Что? Какое еще кино смешное?! Я тебе серьезные вещи рассказываю, а ты… Вот дурень!

Яна улыбается: дурень не дурень, но двухтысячелетние находки для Тимохи ничто в сравнении, скажем, с «артефактами» двадцатилетней давности! Вот уж было потрясение, когда он года в три-четыре впервые увидел старые фотки отца, голопузого младенца и детсадовца с чубчиком. («Это папа??? Сидит в песочнице, смеется… Папа?!»)

– Ой, Андрюш, это ты у нас с богами и царями запросто, а мы люди простые, мирные, смирные! Зачем нам какие-то войны, трагедии? Нам подавай комедии! – Яна, посмеиваясь, заходит в комнату.

Ей только что пришла в голову хохмочка… Если дочка тоже рано выйдет замуж и в один прекрасный день оглоушит их с мужем: «Скоро сделаю вас бабушкой и дедушкой!», она тогда – что? А она может взять и сама родить третьего ребятенка, ха-ха! Наш взрослый ответ малолеткам! А что, вон Лизаветина маман преподнесла ей братца в сорок с чем-то лет…

– Мужчины! Люди добрые, помогите! Как все-таки окрестить девочку-дочечку? Марта-Мимоза?

Андрей, однако, продолжает гнуть свою археологическо-педагогическую линию: