Читаем РАЙ.центр полностью

— Ростислав Дмитрович Коноваленко. — Чоловік так міцно стис Ромину долоню, що звичний у всьому бачити таємні знаки Шиллєр розшифрував це як приховану загрозу. Насторожено усміхнувся, показав на довгу лаву.

— Прошу.

Коноваленко кинув на лаву скептичний погляд:

— Чого це нам з тобою поруч сидіти? Як друзям...

— А ми вже вороги? — почав нервувати Рома. Час спливав. Йому вже треба мчатися на виклик Сердюка, а цей бичара з квадратною щелепою в психоаналітика грається.

— Ні, — відказав Коноваленко. — Але я хочу сидіти за столом навпроти тебе. І бачити твої очі.

На! Ось стіл! Ось два пластмасові стільці. У кутку біля басейну

Рома всівся навпроти Коноваленка і почав без церемоній:

— Вважатимемо, що свій ліміт забаганок ви вичерпали, а моя забаганка одна — спочатку гроші, потім — інформація. І будете ви мої очі бачити чи ні — спочатку гроші, а потім...

— Скільки?

— Обговорювали.

Коноваленко примружив око, дістав з кишені конверт, поклав на середину столу, прикрив долонею.

— Якщо раптом...

Рома мовчки встав і пішов до виходу.

— Добре... — почув за спиною. — Я згоден.

Рома спокійно, без іронічної усмішки чи погляду роздратованого, повернувся, сів за стіл. Розгорнув конверт, перерахував гроші, поклав конверт до кишені.

— Минулої ночі син Сердюка, Максим, спровокував самогубство дівчини, — видав на-гора. — Є свідок. Він сидить у громадській приймальні Сердюка. Охорони нема, тільки помічниця, Марта. — Замовк на мить. — Ну що? Воно того варте?

— Варте. — Важкий і незграбний Коноваленко розправив плечі, від злої радості на очах став легким і завзятим. — Зараз же спрямую туди пресу. Зараз же...

— Яку пресу, Господи?! Середньовіччя! — Рома роздратовано вихопив з кишені конверт, тицьнув у нього пальцем. — Ще стільки ж, і я скажу, що з цим робити. Я і так уже... — роздратувався не на жарт. Бичача шия? Чхати! Що за фіґня? Хіба можна так бездарно використовувати дорогоцінну інформацію, заради якої він ризикував?! — І так уже натякнув... Що? Хіба важко додумати? Не можете додумати на халяву, гоніть бабло! Це просто... Просто... обійняти і плакати!

— Кажи... — наказав Коноваленко. — Заплачу...

— Викрасти свідка. Хай розкаже усе, що бачив, присягається. Камера своя про всяк випадок. Далі... Тиражуємо. Свідка викидаємо десь на околиці. Одні «невідомі» жорстоко калічать свідка. Інші «невідомі» знаходять його і доставляють до лікарні. І ось тут — вуаля! Преса! «Свідок аморального вчинка Макса Сердюка жорстоко побитий!», «"Сірий кардинал" намагався залякати свідка злочину свого сина!», «Володимир Сердюк звинувачується у замаху на вбивство»...

— Може, дійсно свідка краще вбити? — Коноваленко дивився повз Рому, однією рукою дістав з кишені портмоне, відрахував гроші. — Після преси... Мовляв, жорстокий Сердюк мститься свідку.

— Може бути. — Рома Шиллєр невимушеним жестом вихопив гроші. Схаменувся. На годинник. — О-о... Мене звільнять! Треба бігти, — простягнув Коноваленку руку. — Приємно було побачити вас, так би мовити, живцем. При зустрічі у громадських місцях вітатися, думаю, буде зайве.

У закритому кабінеті дорогого ресторану заступник міністра ПЕК Лактіонов з відвертим обуренням кричав у мобільний і одночасно псячими очима дивився на Сердюка, що сидів навпроти і спостерігав за ним. По праву руку від Сердюка міліцейський полковник Баклан спокійно доїдав телячий стейк. По ліву — Рома Шиллєр пив мінералку й обережно кривився: від крику Лактіонова у вухах фонило.

— Ніяких узгоджень. Терміново! Увімкнув? Дай мій мобільний головному лікарю. Хай він мені затефонує і підтвердить. Що? А платити держава буде! Ти що, державі не віриш? А якого біса ти тоді на держслужбі зад відсиджуєш? Надбавку до пенсії заробляєш? Так заробляй, мать твою... Вирубиш електрику — сам у тій лікарні опинишся. Ти мене знаєш, я слів на вітер не кидаю! — Лактіонов вимкнув мобільний, витер піт з чола. — Така важка робота, — довірливо поскаржився товариству.

— Так... Іди, працюй, — благословив Сердюк Аактіонова.

Службовець вискочив як ошпарений. У кабінеті залишилися свої, Володимир Гнатович визначив завдання і для своїх. Баклану передав паспортні дані Івана Степановича, наказав встановити за ним стеження аж доти, поки ситуація остаточно не роз'ясниться.

— Може, нейтралізувати? — заклинило полковника.

Сердюк жестом припинив диспут, повернувся до Роми.

— Ну що, Ромо, «мордодєле» хрєнов! Звільнити тебе?

Рома Шиллєр від несподіванки загубив відповідь. Знизав плечима.

— А... що...

— А то! Я і без тебе придумав, як з «сірим кардиналом» і райлікарнею викрутитися. Розгортай блокнот і записуй, як подаватимеш інформацію. Справа тонка... Щоби не сфальшивив!

Спантеличений Шиллєр смикнув до себе серветку, дістав з кишені ручку. Та перш ніж Сердюк сказав «а», задзвонив його мобільний і перелякана Марта сказала те, чого усі ці нескінченні півгодини тирлування в кабінеті ресторану чекав, не міг дочекатися Рома Шиллєр.

— Володимире Гнатовичу! Лікарю зателефонували з райлікарні. Сказали, світло є. Він зрадів. І тут зайшли двоє чоловіків. Земляки...

— Які земляки? — насупився Сердюк.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза
Дегустатор
Дегустатор

«Это — книга о вине, а потом уже всё остальное: роман про любовь, детектив и прочее» — говорит о своем новом романе востоковед, путешественник и писатель Дмитрий Косырев, создавший за несколько лет литературную легенду под именем «Мастер Чэнь».«Дегустатор» — первый роман «самого иностранного российского автора», действие которого происходит в наши дни, и это первая книга Мастера Чэня, события которой разворачиваются в Европе и России. В одном только Косырев остается верен себе: доскональное изучение всего, о чем он пишет.В старинном замке Германии отравлен винный дегустатор. Его коллега — винный аналитик Сергей Рокотов — оказывается вовлеченным в расследование этого немыслимого убийства. Что это: старинное проклятье или попытка срывов важных политических переговоров? Найти разгадку для Рокотова, в биографии которого и так немало тайн, — не только дело чести, но и вопрос личного характера…

Мастер Чэнь

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Адам и Эвелин
Адам и Эвелин

В романе, проникнутом вечными символами и аллюзиями, один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены, как историю… грехопадения.Портной Адам, застигнутый женой врасплох со своей заказчицей, вынужденно следует за обманутой супругой на Запад и отважно пересекает еще не поднятый «железный занавес». Однако за границей свободолюбивый Адам не приживается — там ему все кажется ненастоящим, иллюзорным, ярмарочно-шутовским…В проникнутом вечными символами романе один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены как историю… грехопадения.Эта изысканно написанная история читается легко и быстро, несмотря на то что в ней множество тем и мотивов. «Адам и Эвелин» можно назвать безукоризненным романом.«Зюддойче цайтунг»

Инго Шульце

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза