Rain (СИ)

Чаще всего у людей нет причин для тех или иных свершённых действий, действий которые свершаться и будущие направления. Мы находим для себя оправдания, ищем поводы, числимся знаниями, а получаем степень в минусе и больше ничего после запятой. Все мы, безусловно, остро подмечаем, если наши собственные жизнь резко летят под откос, но зато когда вдруг она же, жизнь, снова полна красок и счастья, и наверняка, воспаряет к небесам, мы замечаем это слишком поздно, когда вновь припадаем к земле и меряем шагами пустоту около сердца. И этому естественно должна быть причина, ведь как же иначе. Ну, знаете, какое-никакое оправдание для неудачи. Не потому, что ты сам заводишь себя в тупик, кто-то, вероятно, прописал все твои глупые выходки и делает ставки с неосмотрительной неосторожностью, не боясь погубить очередную пешку. И здесь.. вот здесь, стоит заметить, как летят под откос личные принципы. А следствия причин уже не ищут повода. Будущие решения и свершённые действия не предполагают муторных обдумываний. Причин нет. А поводы, поводы, много поводов и ничего после запятой, точки, многоточия – всех знаков препинания, по нам известным (нет) причинам.

Всё было запланировано заранее, просто я об этом не догадывалась. Не могла догадываться в силу отпускной беспечности, доверчивости к людям, привычной наивности. Мне до сих пор кажется, что всё это изощрённо выдумано, перевёрнуто, неправильно до мозга костей, сделано, чтобы в очередной раз поглумиться, выявить реакцию и написать заметочки в блокнот о новом следствии.

Тэхён так беспроблемно примостился позади и мягко прикоснулся к моей шее, выводя поцелуи по своей только выдуманной траектории, будто кто-то ему вообще разрешал касаться моего тела, в конце концов, моей шеи и оставлять никомуненужные поцелуи из собственной прихоти, так беспечно и легко. Его невоспитанные руки крепко держали меня за талию, и с каждым моим сбитым вздохом вцеплялись всё крепче, словно надумай я падать, земля стала бы находиться в одних единственных руках, - как мир заключается в одном человеке, - обеспечивающих почву как залог сохранности: неравномерную поверхность равновесия, мнимую доверчивость, выстроенной из обмана.

Чонгук медленно пуговица за пуговицу расстёгивал тёмную сорочку из ситца. Пронзительно глядел в мои глаза и не отпускал, держал до последнего, наблюдая за моим живописным лицом (бегущей строкой в глазах и непроизнесёнными междометиями, ругательствами, криками), а я не могла препятствовать и шла в синхронности системы, что было отягощающим феноменом. Сжимаясь в комок, я приводила рассудок в отголоски реальности, прося снизойти до объяснения, сей глупой шутки: очередным стечением или дурственной случайностью? Опять..

Мозг лихорадочно пускал догадки, формы решения, ответы на незаданные вопросы (уже продуманные), возможно, лепет о помощи. Подыскиваю умные слова, предотвращающие раздевание во избежание дальнейшей экзекуции, но она не обещает останавливаться, лишь набирает обороты, наводит страх на ужас, мешает шок с удивлением – горький привкус оскомины и липкое ощущение серьёзности, она-то пугает гуще ужаса и сама является её незыблемым началом. Серьёзность сквозила в глазах Чонгука, переполненных тёмным отблеском, потаённым желанием и ещё чем-то отдалённо губительным, как он сам, в общем-то. Тэхён не отставал, сквозил наперебой туда-сюда и контактировал непременно с телом (вероятно надеялся, так заряд бьёт сильнее, по крайне мере попадает недурственно точечно): податливым и слушающим ласки как мелодию, от того такое невыносливое.

«Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины,

ее горбоносый профиль, подбородок мужчины.»

Не придумав ничего посущественней (действенней), я резко ударяю куда-то в область живота брюнету, получая долгожданную короткую свободу, недолго длившегося мгновения. Или совсем не длившегося. Мираж воспалённого воображения. В закрытой комнате мне не хватает воздуха, проходы заперты, ответы съезжены, а мы взволнованы – и есть ли санкции от этой братии? Вопрос с пристрастием и он мне нравится. Риторика разбавит наш оглушённый обухом альянс.

Повернувшись к Тэхёну лицом, я попадаю в сети другой ловушки, ловушки расставленной Чонгуком, давно заждавшимся объятий, таких нежданных и сковывающих движение, сковывающих само существование, отбирающих жизненно необходимый кислород, уже пропитанный едким азотистым, почти смертоносно сбивающим. Понимаю свою оплошность куда замедленней, чем это необходимо и принимаю своё бессилие, это даётся мне куда сложнее. Маневр тот же, но с отличием другого запаха, иного голоса, захвата сильного и палец сплетения. Чонгук добродушно усмехается, доволен своей партией, данному стечению, былой случайности.