Раиса Горбачева

При виде этих трех мастодонтов в голове Восходящего Аппаратчика сверкнуло, как молния: они все развалины и долго не продержатся. Настал его час. В Москве наверху нет молодых с его энергией, хваткой.

Еще три банных веника — и он оказался в Москве…»

Политическое вознесение Михаила Горбачева явилось результатом, а точнее, побочным продуктом «больших кремлевских игр», которые в 1978 году вступили в решающую стадию. Для того чтобы Горбачев попал в Москву, судьбе пришлось столкнуть в жестоком поединке двух его главных покровителей — Юрия Владимировича Андропова и Федора Давыдовича Кулакова. Поединок закончился победой первого и гибелью последнего. Впервые после расстрела Берии в 1953 году борьба за власть в Кремле привела к убийству.

Вот как это было. Неожиданный рывок в карьере Горбачева — правда, в пределах его ставропольских пенатов, где он прозябал более двадцати лет после окончания Московского университета, — произошел, когда руководителем Ставропольского края был назначен присланный из Москвы Кулаков. Лицо историческое, независимое, с собственными идеями преобразования России, он оказался в Ставрополе по капризу Хрущева, который использовал здешние места в качестве «Сибири» для опальной кремлевской элиты. (До Кулакова сюда был сослан маршал Булганин, член Политбюро, премьер и еще совсем недавно постоянный спутник Хрущева в его поездках за границу; отсюда анекдот, что иностранные лидеры ездят в другие страны с женами, а Хрущев с Булганиным.) Какова бы ни была причина высылки Кулакова из Москвы в Ставрополь, она явно не носила характера идейных разногласий с Хрущевым, скорее личных. Ведь сам Кулаков был человеком хрущевского склада — не бюрократ, он чувствовал личную ответственность за бедственное положение экономики страны и, как Хрущев, осознавал острую необходимость радикальных перемен. Волевой, реформаторский, с большой долей импровизации, стиль кулаковского правления оказал глубокое воздействие на молодого Горбачева, и позднее, пребывая на высших и даже высочайших постах, он попытается многое заимствовать у Кулакова.

Именно под началом Кулакова Горбачев проделал значительную эволюцию от идеологического ортодокса-сталиниста, каким он был в Московском университете, до реформатора-хрущевца, что, безусловно, должно было ему помочь сориентироваться в непредсказуемые хрущевские времена. Откуда было знать Горбачеву, что неожиданно для мира, страны и для самого себя этот реформатор-самоучка и «реорганизатор» советской системы уйдет на пенсию «ввиду преклонного возраста и по состоянию здоровья» — такова была официальная формулировка отставки Хрущева. Любопытно, что именно в Ставропольском крае, когда там секретарствовал Кулаков, окончательно вызрел приведший к падению Хрущева заговор бывших его соратников во главе с Брежневым.

Осенью 1964 года Кулаков принимал кремлевских заговорщиков «у себя» на юге, в Тебердинском заповеднике. Во время прогулок и за вечерним столом план переворота был выверен до последних деталей и готов к исполнению. Кремлевские гости полностью доверяли Кулакову, поскольку он числился среди жертв хрущевского самодурства и его поддержка заговора считалась сама собой разумеющейся.

И в самом деле, поддерживая практические реформы Хрущева и его примитивный, грубый демократизм, Кулаков все более приходил в отчаяние от непоследовательности и необузданной импульсивности Хрущева. К тому же, загнав Кулакова в ставропольскую глушь, Хрущев лишил этого масштабного человека какой-либо политической перспективы, и в случае снятия Хрущева у Кулакова появлялась надежда оказаться в Москве, в центре власти, к которой он тайно стремился. Вот почему кремлевские конспираторы могли полностью положиться на своего гостеприимного ставропольского хозяина.

Горбачев в это время ведал в Ставропольском крайкоме кадрами и к заговору по «малолетству» и по номенклатурной незначительности не примыкал. Однако не знать о заговоре он не мог, будучи доверенным лицом Кулакова и наблюдая небывалое скопление кремлевских тузов в их глухой провинции. В таком случае это был усвоенный Горбачевым урок борьбы за власть, хотя настоящая школа интриг была у него впереди, когда его непревзойденным учителем станет Андропов.

Уже через два месяца после падения Хрущева Федор Кулаков, участвовавший в заговоре явно на вторых ролях, был тем не менее вызван из своей ставропольской вотчины в столицу, в Центральный Комитет, в качестве «главного агронома» всей страны — путь, аналогичный тому, который спустя 14 лет проделает его протеже Горбачев. Так Кулакову удалось выправить тяжелый вывих, причиненный его государственной карьере четырьмя годами ставропольской «ссылки», и возобновить свою реформаторскую деятельность. Впереди его ждали крупные удачи, неуклонное приближение к власти и трагическая смерть…