Раиса Пофигисова и общественное мнение

Раиса нахмурила брови. Она готова была рыдать и топать ногами, но в этом случае ее мечта отдалиться еще больше. Ради сабли она готова была потерпеть.

– Я буду стоять в первом ряду и петь песню, – сказала она сдержанно и запела. А на последних словах:

По дорогам знакомым

За любимым наркомом

Мы коней боевых поведем, —

рубанула воздух рукой, чтобы все поняли, что, если кто к нам с мечом придет, тот от Раисиной сабли сразу погибнет. Осталось только ее купить в «Детском мире».

– Самую ма-а-аленькую, си-и-и-иненькую, – заныла девочка.

Дедушка и бабушка зааплодировали, папа сел читать газету, а мама улыбнулась и сказала:

– Нет.

– Я пою лучше всех! – закричала Раиса. – У меня будет буденовка, и должна быть сабля! Так учительница сказала! У солдата всегда есть сабля!

– У тебя уже автомат есть, – мама не собиралась сдаваться.

– Автомат – не то. У красных командиров были сабли. Мне нужна сабля! – девочка всхлипывала, наткнувшись на мамино железное «нет».

– Ты же девочка, – осторожно произнесла бабушка.

– Ты ничего не понимаешь! Я с мамой разговариваю! – кричала Раиса бабушке, голос которой не имел веса на семейном совете, она обычно только поддакивала маме.

– Не куплю я тебе саблю, – мама была непреклонна.

– Но почему? Как же маршировать без сабли?

Невозможно поверить, что сабля даже в качестве школьного задания не может поколебать мамину позицию.

– У тебя и так всего полно. Уберись на своем столе, и хватит попрошайничать! Пусть мальчики маршируют, – ответила мама и ушла в кухню. Разговор был закончен.

Бабушка все еще шептала что-то вроде: «Ты же девочка».

– Отстань, бабушка, – сказала Раиса и расстроилась от того, что даже дедушка, с которым они так здорово играли в войну, ее не поддержал. В этом мире больше никому нельзя было доверять.

На смотре строя и песни Раиса выступала с чужой саблей. Ей казалось, что все зрители смотрят на нее и думают: «У всех личное оружие, именное, а той девочке не доверили. Ее просто никто не любит. Ха-ха-ха».

Так и росла Раиса с двумя пистолетами, одним автоматом, горой кукол, медведей и конструкторов.

Совсем скоро она выросла, и игрушки ей стали неинтересны. Она даже коллекцию настоящего оружия не собрала, хотя продолжала восхищаться пистолетами, танками и пулеметами. Заходя иногда в «Детский мир», Раиса посматривала на сабли и думала, какое это все-таки жуткое оружие.

Едет, к примеру, отряд по широкой украинской степи. Вокруг тишина. Ночь. И вдруг – белогвардейцы! Поскакали юные бесстрашные бойцы на врага, замахали рубяще-колющими и колюще-режущими предметами… И все, домой только кони вернулись.

«Что это я на них смотрю просто так», – подумала Раиса и купила сразу три сабли. Серую пластмассовую в зеленых ножнах, деревянную и еще одну на батарейках с лампочками внутри. Если этой, на батарейках, взмахнуть, то она издает вжух, похожий на лязг металла.

Сейчас в доме Раисы опять куча игрушек выросла. Сабли иногда в ней пропадают, а потом, как по волшебству, находятся. Тогда Раиса кричит:

– Не бей сестру саблей по голове! Дети, убирайте игрушки!

Хорошо, когда мечты сбываются.

Покорение понедельника

Пятиклассница Раиса не любила понедельники. Вторники, среды и четверги ей тоже не нравились. Но понедельники были особенно неприятны.

Любила Раиса пятницы, субботы и первую половину воскресенья.

Воскресными вечерами Раиса думала о предстоящей неделе, грустила, мечтала, надеялась и верила в новую жизнь с понедельника.

В первый день недели девочка с радостью шла в школу и думала, что уж с этого дня она точно будет хорошо учиться, перестанет грубить учителям и драться с одноклассниками.

В школьной раздевалке она встречала девочек из своего класса, которые друг с другом не здоровались, потому что за выходные придумали, за что можно обидеться.

Мальчики, как обычно, размахивали над головой мешками со сменкой.

Мимо проходила учитель Галина Ивановна. Одноклассники Раисы вытягивались, как почетный караул около мавзолея Ленина, а их лица озарялись заискивающей улыбкой.

Взгляд Галины Ивановны цеплялся за тех, кто не успел принять приветственную позу. Учительница морщилась.

Если в конце коридора появлялась директор, Галина Алексеевна, то самые шустрые дети прятались под вешалками с пальто. Директор задавала вопросы, ответы на которые слушать не собиралась. «Почему ты здесь стоишь (сидишь)?», «Почему не переодеваешься?», «Почему не здороваешься?» Отвечать, как и молчать, было бесполезно, Галина Алексеевна в любом случае грозила вызвать в школу родителей. Проще было спрятаться и не встречаться с ней взглядом.

«Понабрали этих Галин», – думала Раиса.

Так, со школьной вешалки начинался понедельник Раисы и задавал настроение всей учебной неделе.

На первой перемене девочки начинали выяснять, кто с кем должен или не должен дружить. Мальчики размахивали грязными тряпками для классной доски и плевались бумажками.

Галина Ивановна как сморщила лицо в раздевалке, так оно и застывало до конца всех уроков. Когда она вызывала к доске не отличника, а обычного ученика, лицо ее совсем скукоживалось, а рот напоминал куриную попку.