Ракета и Грут спасают Вселенную

– Извини, – говорю я, – мелодию заело.

Мы добираемся до следующих лифтов и решаем переместиться на другой этаж. Лифт прибывает, и мы входим в кабину. Внутри четверо существ в ярко-желтых полиэтиленовых комбинезонах стоят вокруг тележки уборщиков. Мы храним молчание, пока они разглядывают нас.

– Куда едете? – ворчливо спрашивает один.

– На четыре тысячи шестой, – бодро отвечает Ракета.

– Это наш этаж, – недоумевает существо, демонстрируя папку-планшет. – Видишь?

– О, – Ракета жалеет, что у него нет такой же папки. – Тогда на четыре тысячи пятый.

– Это тоже наш.

– Вот дрань, – смеется енот. – Вы же знаете, как оно бывает. Начальство что-то перепутало.

– Восемь лет здесь работаю, – говорит другой уборщик, – и начальство ни разу ничего не путало. Служба удобств «Таймли» никогда не ошибается. График работы бригад публикуется ежечасно. Из какой вы рабочей комнаты?

– Из четырнадцатой! – называет Ракета первое пришедшее на ум число.

– Я вас не знаю, – замечает третий уборщик. – В упор не узнаю.

– Немудрено, – фыркает Ракета, – здесь же столько уборщиков работает!

– Это верно, но мы сами из четырнадцатой рабочей комнаты, так что узнали бы вас.

– Надо же было выбрать именно эти драные номера… – шепчет Ракета себе под нос.

– Эй, – заговорщицки шепчет Гамора, нажимая кнопку «стоп» и останавливая лифт между этажами, – хотите взглянуть, что мы сегодня нашли в мусорной корзине на девяносто шестом? Ни за что не догадаетесь.

– Что у вас там? – спрашивает один из уборщиков.

– Сейчас покажу, – Гамора снимает крышку с мусорного контейнера. – Вот, глядите.

Наш лифт ожидают несколько управленцев. Разумеется, пока кабина стояла, мы тщательно ее вымыли. Повезло, что у нас были губки и аэрозольные растворители.

– Простите, простите, – расшаркивается Ракета перед управленцами. – Возникла небольшая техническая неполадка.

Теперь мы катим две тележки. Обе стали значительно тяжелее, чем прежде.

– Смотрите-ка, – Ракета замечает на стене схему этажей. – Прямо по коридору почтовое отделение. Я там работал. Разумеется, тут тысячи почтовых отделений, но все они одинаковые. Там можно узнать последние новости и найти какие-нибудь зацепки. Грут, как думаешь?

– Я есть Грут.

– Регистратор, чувак?

– Это… целесообразно.

– Аромаг?

– Не смешно, – отвечает Гамора.

Мы входим в почтовое отделение на четыре тысячи шестом этаже.

Там нас не ждет никаких неприятностей.

Они приходят позже.

Глава тридцать пятая. Вам письмо!

По словам Ракеты, почтовое отделение «Таймли» на четыре тысячи шестом этаже ничем не отличается от остальных. Помещение огромно. Бумажные письма ждут пересылки в больших сетчатых мешках. Цифровая корреспонденция хранится на монолитных серверах, откуда перенаправляется адресатам. На шкафах сложены мотки бечевки и упаковочной ленты, а также устройства для чтения штрих-кодов.

– Пахнет, как дома, – улыбается Ракета. – За мной.

Мы осматриваемся. Мимо снуют роботы-сортировщики с пачками писем в руках, не обращая на нас никакого внимания.

– Шесть-один-шесть, шесть-один-шесть, шесть-один-шесть… – бормочет Ракета, увлеченный поиском.

Перчатки он снял.

– Мы никогда ничего здесь не найдем, – сокрушается Гамора.

– Я есть Грут! – объявляет Грут, извлекая из сортировочной корзины корреспонденции для членов совета директоров толстую, солидную красную папку.

– Быть такого не может, – выдыхает Ракета, подскакивая к товарищу.

Он раскрывает запечатанную папку и читает:

– Старший вице-президент отдела особых проектов Одус Хэнксчамп. Протокол о ходе заседания, бла-бла-бла… в отношении финансовых последований введения в эксплуатированизацию дуги облегчения хватки… дрань, не то!

Я забираю папку из его пугающе человеческих рук и пролистываю в режиме сверхскоростного чтения. Мои пикопроцессоры работают на полную мощность.

– Чего листаешь, читай! – восклицает енот.

– Уже прочитал.

– Уже?

– Да. Кое-что тут есть. Протокол заканчиваеся тем, что все управляющие отпущены, за исключением тех, что работают над особыми проектами. На заседании остались только они, и темой обсуждения был Проект шесть-один-шесть.

– Ого! Что еще там говорится?

– Ничего. Заседание проходило за завесой тайны, и протокол не велся.

– Ладно, как там зовут этого чувака? Хэнксчамп? Кексчавк? Надо найти его ящик!

– Сюда! – зовет нас Гамора.

В почтовом ящике Хэнксчампа целая тонна писем. И посылка. В ней кто-то гуманоидный. Мы вскрываем посылку, и когда сдираем полиэтилен, по мне пробегают мурашки. Я понимаю, кто внутри.

Там регистратор. Регистратор 489. Он мертв, но к его голове привинчена система поддержки, защищающая хранящиеся в его памяти данные.

– Приятель, что с тобой? – беспокоится Ракета.

– Это… это отвратительно, – отвечаю я, с трудом сдерживая приступ тошноты.

– На бирке написано, что его требуется доставить на подвосьмидесятый уровень. Здесь еще специальный код для прохождения контроля безопасности, – говорит Гамора. – Что это значит?

– Под-восьмидесятый? – задумывается Ракета, почесывая ухо. – В этом здании всего восемьдесят подземных этажей. После восьмидесятого ничего нет.

– Я есть Грут.