Ракетное утро России (СИ)

«Какой ценой? И что тебе с этого?» - чуть не крикнул окончательно выбитый из колеи страдалец, но Элиза в который раз пришла на помощь.

- Есть и «в-третьих». Ты мне понравился, как ни странно, такой нелепый, нерешительный долговязый малыш. Если сумеешь взять судьбу за уздцы, я уеду с тобой. Брошу навсегда и Филиппа Аполлоновича, и… не важно. Главное – отныне ты будешь у меня один. Остальные пусть завидуют.

- И… того, что над тобой живёт… С «Изоттой Фраскини».

- Володенька? Это милое существо? Видишь ли, дорогой, его девушки не интересуют. Даже я. Он – моя подружка.

- Что я ещё узнаю… такого? – простонал Георгий.

- А что ты вообще знаешь? Даже не выяснил толком как меня зовут. Может ли в Костроме в простой семье коллежского регистратора родится Элиза?

- Так тебя зовут…

- Так что Лизаветой Прохоровной записана, будьте любезны. Но кто в Москве заметит Лизавету, Глафиру или Марфушу? – она глянула на микроскопические часики в золоте и перестала копировать поволжский говорок. – Заболталась. В общем, свой долг сиделки у постели больного я выполнила. Решай, дорогой. Хотя бы раз в жизни.

Он откинулся на подушки, ослабев не только от ранений и болезненности, но и от самого пятимесячного пребывания в стенах Шереметьевки.

Выбор, вообще-то, прост. Элиза-Лизавета как тот роскошный автомобиль, чуть поношенный несколькими владельцами. Ничто не мешает самостоятельно предложить «Опелю» свои услуги инженера-ракетчика. А дальше? Останется найти добропорядочную немецкую фрау без приключений до замужества, чтоб обеспечила спокойное и очень скучное домашнее существование, похожую на малолитражку того же «Опеля» 4/14PS, надёжную и тихоходную машинку без капли шарма. Зато новую, прямо из магазина. Потом глазами провожать стремительные «Мерседесы», «Руссо-Балты» и «Изотты», кусая локти от сознания, чего добровольно лишился.

Он вспомнил ясные и чуть-чуть порочные глаза своей пассии, блестящие не меньше бриллиантовых бусинок. А ведь она уже приняла решение. Почему бы ему не подчиниться?

Глава тринадцатая. Жизнь круто меняется

- Кто в летнюю лунную ночь не испытывал горячего желания воспарить к звёздам и увидать позади себя свободно висящую в пространстве Землю в виде золотого шара, становящегося всё меньше и меньше и, наконец, исчезающего в мироздании алмазной песчинкой? Кто не испытывал желания, освободившись от цепей тяжести, воочию любоваться вблизи чудесами звёздных миров? Мечты!

- Да, Макс Валье умел мечтать. Вот послушайте: «Между Землёй и Луной будет построена пересадочная станция – трамплин в мироздание. Гигантские космические корабли будут приставать к её причалам, запасаться топливом, отчаливать и ложиться на дальние курсы – к Юпитеру, к Сатурну…»

Единомышленники обсуждают не только килограмм-силы тяги, удельный импульс, температуру рабочего тела, каталитическое разложение пероксида водорода. Романтика ракетных будней отнюдь не в альтернативе: взорвётся ли реактивный двигатель при очередной попытке запуска или нет. Гораздо важнее – для чего это.

В уютном кабинете, заставленном массивной дубовой мебелью с кожаной обивкой, отнюдь не интерьер и обстановка привлекали внимание, а книги. На самом почётном месте – Уэллс, Жюль Верн, «Затерянный мир» Конан Дойла, Лассвитц, Келлерман. После фантастов бросались в глаза труды теоретиков междупланетных полётов, в первую очередь – Циолковского и Оберта. Сверху валялись небольшая работа А.Шаргея «Тем, кто будет читать, чтобы строить» и брошюра «Межпланетный корабль-аэроплан системы Ф.Цандера».

Хозяин домашней библиотеки Вальтер Дорнбергер отложил сочинение Валье и задал главный вопрос:

- Герр Юрген, отчего же вы решились покинуть Россию и присоединиться к нам? Я знаю, Академия распущена, её директор погиб. Но нельзя же быть наивным – русские наверняка где-то продолжают секретные опыты.

- Возможно, - согласился Георгий. – И после выписки я пытался наводить справки. Кое-кто из моих коллег по Академии в феврале внезапно исчез из Москвы, никаких их новых адресов мне не сообщили.

- А вам в России не делали нового предложения? – Дорнебергер поправил монокль, придающий его грубоватому аскетичному облику сходство с прусским генералом.

- Увы… Но, сдаётся мне, я бы его не принял. Над руинами Измайлово военные кружили, что вороньё. Меня допрашивали, и не раз. Их явно разочаровала идея жидкостных ракетных устройств с человеческим управлением.

- Отчего же?

- Им подавай простые пироксилиновые ракеты, чтоб любой унтер справился, - Георгий вздохнул. - Рано или поздно у каждого ракетчика возникает вопрос – для чего это нужно лично мне? Какой смысл в суете, если никогда не увижу Землю с орбиты? А сооружая пороховые снаряды, я приближусь к полётам за атмосферу не более, чем если бы начищал копыта лошадям в каком-то конногвардейском эскадроне.

- Справедливо. Скажите, а вы по-прежнему рвётесь лично рисковать шкурой, даже после аварии и месяцев на больничной койке?