Ракетное утро России (СИ)

Пётр поначалу заявил, что это пустяки и маскировка, а правду поведал лишь погодя, через несколько дней на новом месте службы, упав на колени перед молодой женой. В полном виде картина «ракетно-марсианской» воинской части раскрылась постепенно, в общении с другими немногочисленными офицершами, как на подбор – некрасивыми, бабистыми, а по прошествии тридцатилетнего рубежа ещё и жутко толстыми, сверх любых купеческих мод и вкусов.

Минскую красотку невзлюбили дружно и сразу.

- Личико-то от нас не крути, - вразумила дебелая майорша. – Отцветёт твой цвет быстро с гарнизонной-то жизни.

Петя попробовал завести разговор: попроси, мол, батюшку. Пусть словечко замолвит, коли с генералами якшается. Пусть выхлопочет перевод, если не в столицу, то хоть бы обратно в губернский город. Оля пришла в ужас от одной только мысли о разговоре с отцом. Она перед отъездом письмо оставила – не волнуйтесь, мол. И как случилась оказия в Москву, с офицером письмо передала, велев отправить его с московской почты, чтоб не догадались про Пермь.

На берегу реки Камы новобрачная прожила полгода, не подпуская «звездопроходичка» к себе по ночам, не могла простить ему не только заволжскую глушь, сколько ложь. Офицер пытался наладить отношения, но тщетно. Убедившись в бесплодности попыток, Пётр совершил истинно мужской поступок.

Он запил.

На излёте погружения в омут зелёного змия супруг обнаружил исчезновение Ольги и её вещей. Для уничтожения последней бутылки появилась уважительная причина.

Часть вторая. Космос не близок

Глава первая. Гигантомания

При виде эскизов нового немецкого гросс-панцера курсант, упорно именовавший себя Баландиным, игнорируя отцовскую фамилию, мысленно присвистнул. Такая же реакция была у однокашников: это или некое техническое чудо, или бред больного на голову. В здравом уме и трезвой памяти нормальный человек до такого не додумался бы.

- Воистину – плод сумрачного тевтонского гения. Рядом с ним даже французский Char 2C выглядит несерьёзно, - заявил преподаватель курса противотанковой артиллерии. – Третьего дня германцы устроили показ новых монстров. Наш военный атташе из Берлина передал кучу сведений – немцы настолько горды своим детищем, что не скрывают его боевые качества. Курсанты! У вас неделя сроку. Жду чётких предложений, как в полевых условиях бороться с тяжёлыми панцервагенами. Запомните, морское орудие от восьми дюймов и выше мы на каждом танкоопасном направлении не вкопаем. Нужно неординарное, совершенно неожиданное решение. Придумавшему оно зачитывается за выпускной диплом. Дерзайте!

Обещание дипломного зачёта вынудила курсантов надолго задержаться в классах.

- Как говорит наш одессит – на понт берут, - уверенно заявил Голицын, красавчик с напомаженными волосами и звучной фамилией. – Где же такое видано – двести тонн! Никаких железнодорожных платформ не хватит, ни мостов. С того железа и за те деньги можно наклепать штук сорок танков класса FT-17, всё одно навоюют больше.

Появление стального монстра у границы, тем более – столь медлительного, будет с очевидностью замечено. Один или два гросс-панцера точно погоды не сделают.

- Баландин! – окликнул Голицын. – Небось, ракету замышляешь против германской черепахи?

- Быть может, и ракету. Но дело же не в ракете, граждане-друзья. Главное – какой снаряд пробьёт эту шкуру. Ракета – только транспорт.

К пятому курсу он изменился до неузнаваемости, раздался вширь в плечах, округлился. Тощая детская шея, жалко выглядывавшая из дохи в день знакомства с Тиллем, налилась силой. Регулярно посещавший борцовское общество, бывший заморыш стал похож на атлета средней категории – невысокий, плотный, мускулистый. Лохмы на голове исчезли, шевелюра аккуратно подстригалась ежемесячно, согласно устава.

Сергей практически растерял одесский жаргон. Теперь его сокурсники чаще бросали услышанные некогда словечки, нежели он сам.

В Петрограде ему стало понятно – насколько мизерны знания, приобретённые дома в училище и «на кончиках пальцев» в Измайлово. Артиллерийские расчёты были чрезвычайно сложны, особенно морские, где принимались во внимание скорость своего корабля, угол движения и скорость противника, а если добавить некоторые чисто ракетные тонкости – уменьшение массы снаряда по мере выгорания топлива – то каждый пуск можно считать шедевром высшей математики… или выстрелом наугад.

Приближалось окончание, назначение к месту службы. А Сергей так и не узнал ничего про таинственный полигон где-то на востоке. Видно, сведенья о нём были до того засекречены, что курсантам знать не полагалось. Не только Голицын – ему о назначении волноваться не с руки – но и другие товарищи по учебному взводу заранее нашли себе «купцов». Лишь отличник Баландин в компании нескольких нерадивых тянул до последнего, рискуя быть сосланным в какой-нибудь Хабаровск или на север Сахалина, к японской границе.