Ракетное утро России (СИ)

В России тем временем царила победная эйфория. Слово «ракетчик» стало вновь очень почётным, как в двадцать четвёртом. Но теперь оно касалось не мечты о заоблачных странствиях, а упоминалось исключительно в разрезе спасения Отечества.

По настоянию ректората Ольга Медынская возглавила в колледже при университете секцию юных ракетчиков. Вообще было странно, что занятие, требующее умелых и сильных мужских пальцев, которые только краше становятся от ожогов в пламени и кислоте, поручили молодой даме.

Оказалось – не зря. Выточить сложный обтекатель ракеты или калиброванное сопло двигателя умели многие, особенно если за помощью обращалась столь обаятельная просительница.

Но успешность ракеты зависит не только от мастерства создающих её рук, сколько от расчётов. И преподавательница математики здесь оказалась на своём месте. В первый же месяц разобралась с формулами, как вычислить удельный импульс, задать искомое давление в камере сгорания, определить диаметр сопла для нужной скорости истечения газов.

Она разбирала состав топливных смесей и могла с закрытыми глазами приготовить простейшее топливо для ракетного двигателя – высушенную газетную бумагу, предварительно смоченную в растворе селитры и сахара, на жаргоне энтузиастов реактивной тяги именуемую «карамелькой». Конечно, за спиной слышала смешки – чем лишний раз сходить к парикмахеру, коль университетская зарплата позволяет, просиживала со своими оболтусами в лаборатории. Вместо модных салонов и кафе по вечерам, как стемнеет, с теми же ребятами ходила на окраину города к ипподрому, где самодельные ракеты взмывали ввысь на сотни метров, некоторые взрывались, рассыпая магниевые искры на полнеба, другие, более «умные», степенно спускались на парашюте, а их поиск превращался в увлекательную забаву.

Наряду с ракетами, Россию накрыла ещё одна мода – неожиданное англофильство. Широкая помощь Британии в борьбе с германской опасностью резко развернула в пользу англичан даже самых националистически озабоченных политиков Думы. Английский язык получил не меньшую популярность, чем французский во времена Наполеоновских войн, претендующие на образованность непременно должны были прочесть Шекспира и Байрона в подлиннике. Поэтому однажды, собираясь с школярами на очередной ракетный моцион, Ольга не особо удивилась, услышав:

- Excuse me, lady. Могу ли я к вам присоединиться?

На пороге лабораторной комнаты стоял смутно знакомый невысокий артиллерист в шинели и зимней шапке.

- Я вас знаю! Вы выступали перед моими студентами… Так увлекательно про зайца рассказывали.

- Жаль, Ольга Поликарповна, что из всех моих повествований о героической борьбе против оккупантов вы только охоту на зайца запомнили, - гость изобразил шуточное огорчение. – Если запамятовали, меня зовут Сергей Павлович.

- Да-да, господин старший лейтенант… ваше благородие! – засмеялась она. – Конечно, присоединяйтесь. Тем более, наверняка подскажите моим юным циолковским и семеновичам, как правильно снаряжать ракеты. Или вы сугубо по ординарной артиллерии?

- Отрицать прикосновенность к делам ракетным – ронять себя в ваших глазах. А судачить о ракетах – разглашать военную тайну. Умеете вы, сударыня, ставить мужчин в безвыходное положение.

За такими ни к чему не обязывающими разговорами они прошествовали к ипподрому. С изобилием желающих украсить небо реактивными струями во многих губернских городах власти выдали предписание – где такое возможно производить, ибо взмывающие к облакам ракеты были нешуточно опасны для снижающихся аэропланов, да бывали случаи, когда кустарное детище местных изобретателей падало на дома, поджигало сеновал, ранило людей и скотину. Русский человек всё делал с размахом, без удержу, часто – и без здравого смысла. А начинить тонкостенную трубку «карамелькой» способен каждый.

Офицер не вмешивался с ракетные приготовления питомцев Оленьки и предпочитал темы отвлечённые. Однако, когда догорел фитиль одной из самоделок, он вдруг сбил женщину с ног и опрокинул на снег с криком «берегись». Как знал – ракета ушла в сторону и пронеслась над самыми головами энтузиастов.

Ольга встала, отряхивая грязный весенний снег с потерявшей вид шубки, и не знала – благодарить ли за спасение, тем более оранжевая струя просвистела метрах в трёх над землёй, или благодарить за бдительность.

- Но как вы догадались?

- Это же очевидно. Ваш юный самородок неплотно загнал направляющую в снег, и ракета начала крениться ещё до пуска. Простите за перепачканную шубку… Я перестарался в желании вас уберечь.

Она смотрела на ракетчика со смесью удивления, лёгкого гнева. И восхищения тоже – за всю дорогу до ипподрома скромный молодой человек даже намёком не пытался показать, что имеет отношение к секретному русскому оружию, благодаря которому был прорван германский фронт под Варшавой. Разумеется, он был полностью прощён.