Ракетный центр Третьего рейха

Времени оставалось все меньше, а перед нами встала дилемма. Одной из наиболее пугающих сложностей стал бесконечный поток беженцев из захваченных восточных провинций, которые с начала года бежали от разрушений и войны через Узедом. Они двигались на запад из Восточной Пруссии и Померании в район Одера, где перед ними была мрачная перспектива перехода реки у Штеттина или дальше на юг; еще они могли повернуть на север и запад и переплыть реку на пароме у Свинемюнде. Те, кто предпочитал второй вариант, шли через Узедом по мосту Вольгаст в сельскую провинцию Мекленбург, буквально проходя мимо Пенемюнде. Перед нами предстало грустное и страшное зрелище. Колонна беженцев сопровождалась практически всеми возможными видами самого примитивного транспорта: конные повозки, ручные тележки, фургоны – все было доверху загружено хозяйственным инвентарем и постельными принадлежностями, на которых часто сидел усталый и грязный ребенок. Медленно идущие люди были уставшими, разочаровавшимися и отчаявшимися. В основном это были старики, женщины и дети. От сельских жителей и тех, кто с ними разговаривал, мы узнавали невероятные истории о жестокости советских войск – о мародерстве, поджогах, бессмысленных убийствах и, что хуже всего, об изнасилованиях и убийствах старух, беременных женщин и молодых девушек. Ужасающие повествования были постоянными и неизменными, как бесконечный поток вызывающих жалость беженцев.

Мы не могли им помочь, поэтому искали забвения в работе. По крайней мере, внешне ситуация мало изменилась. Мы понимали, что реализовать наши потенциальные возможности уже не удастся.

Многие в те смутные дни открыто говорили о том, что разумнее покинуть Пенемюнде. В конце концов объявили, что завод находится под непосредственным руководством Гиммлера! Кто-то «слышал по советскому радио», что все захваченные в плен будут убиты.

Однако мы согласились с тем, что нам остается только продолжать работать. Мы, несомненно, были не в состоянии изменить ход событий, и единственное, что могли сделать, – уйти с головой в работу.

В любом случае я начал упаковывать свои вещи в коробки и чемоданы и переносить их в свою комнату в Строение-1. Когда придет время эвакуации, а в этом я не сомневался, мне не хотелось возиться с личными вещами. Очевидно, мне придется все время проводить на заводе. Я написал письмо Ирмель и сообщил свои опасения по поводу того, что конец моей работы не за горами.

Холодным и облачным днем 31 января 1945 года, в среду, некоторых из нас – начальников отделов, руководителей департаментов и ближайших помощников фон Брауна – вызвали в его кабинет. Излагая точную ситуацию, он был мрачен.

– Каммлер только что приказал эвакуировать все важнейшие оборонные предприятия в Центральную Германию, – тихо сказал он. – Это приказ, а не предложение.

Какое-то время он ждал, пока прекратятся ропот и возгласы, затем продолжил:

– Нас, вероятно, эвакуируют в район Нордхаузена, недалеко от «Миттельверка». Возможно, нас отправят во Франкенхаузен, а может быть, и туда и туда.

Во-первых, нужно решить, кто поедет и, во-вторых, в какой последовательности. Приоритет должен быть у тех, чьи усилия необходимы для работы завода «Миттельверк». На втором месте те, кто занимается увеличением дальности действия и точности попадания ракеты. На третьем месте те, кто работает над зенитными ракетами «Вассерфаль».

Доктор Дебус и все сотрудники ИС-7 останутся здесь до дальнейших распоряжений. Это, кстати, касается и всех работающих в южном сборочном цехе на сборке экспериментальных ракет.

Прямо сейчас руководители департаментов должны сообщить мне, сколько людей и оборудования будет эвакуировано.

Все транспортные средства должны быть проверены и работать безотказно. Этим займется Хютер. Нужно провести полную инвентаризацию запасов бензина и шин; они должны распределяться соразмерно. Еще нам понадобится снегоочиститель, господин Хютер, достаньте его, пожалуйста. Господин Шефер, вы отвечаете за вывоз персонала. Здесь должно остаться не более одной тысячи человек.

– На чем мы будем эвакуироваться? – спросил я.

– В первую очередь на грузовиках. В нашем распоряжении есть один дизельный поезд; я полагаю, он на ходу. – Фон Браун повернулся на стуле. – Господин Нимвеген, я хочу, чтобы вы взяли на себя все транспортные вопросы. Вам будут помогать сержант Кёниг, трое мужчин и машинистка.

Я должен подчеркнуть, что необходимо срочно представить мне все необходимые отчеты. Они должны быть у меня через два часа. В них следует указать количество эвакуируемых людей, объем вывозимых грузов, площадь территории для размещения людей и оборудования. Кроме того, мне нужен перечень всего, что останется здесь.

Шефер его перебил:

– Я полагаю, придется кое-кому отменить отсрочки от призыва.

Фон Браун кивнул. Отмена отсрочки от призыва – печальное и бесполезное мероприятие, ибо каждый из присутствующих в кабинете понимал, что дальнейшее участие в военных действиях и гибель бесполезны.

– Нужен список с именами, фамилиями и годом рождения.