Рамаяна по-русски

Тропа поднималась резко вверх и, видимо, огибала усеянный булыжниками склон где-то выше. Подниматься по ней не входило в планы Романа – и он стал осторожно продвигаться по склону к утёсу. Вскоре, грязный и потный, напоминающий своим оригинальным видом водяного, вынырнувшего из трясины с неблаговидной целью напугать мирных собирателей клюквы и морошки, Роман занял место в небольшой удобной нише, выбитой дождями в теле утёса. Ниша находилась несколькими метрами выше груды камней, успешно преодолённой князем и была легкодоступна не только для ракшаса, но и для человека: к ней вела естественная дорожка, пологая, короткая и ровная, как спуск к Москва-реке от Красной Площади. Однако, напомним: чтобы добраться до этой дорожки, надо было преодолеть каменный склон шириной около ста метров, склон, каждый шаг на котором необходимо было рассчитывать, и тщательно находить место, куда ставить ногу в следующий раз.

– Уморился я что-то, – пожаловался Роман Гате.

– А ты поспи, – сказал Гата. – Я тебя разбужу.

В эту секунду из леса выскочил Кара. За ним – несколько ракшасов из тех, что были более расторопными. Преследователи на миг остановились, озираясь по сторонам.

Роман не стал выкрикивать в честь вновь прибывших приветственные слова, а просто выпустил из лука несколько стрел. Трое или четверо подчинённых Кары упали на землю, корчась в предсмертных судорогах. Две стрелы попали непосредственно в Кару – и отскочили, будто он был сделан из железа.

– Блин, больно же! – заорал военачальник захватнической армии. Далее Кара стал нецензурно пенять Роману и грозить ему кулаком.

Ромыча, если честно, неуязвимость Кары мало обрадовала. Скорее даже наоборот. Но делать было нечего – и он стал методично посылать стрелы именно в своего главного противника.

Ракшасы, глядя, как Кара извивается, уклоняясь от стрел, и почёсывается, если они в него попадали, от души хохотали и приговаривали:

– Ловко этот полурослик тебя, товарищ командарм, уделал!

– Дураки! – орал Кара. – Вы за кого болеете?

– За Канаду, за «Торонто Мейпл Ливз», – отвечали ракшасы и продолжали ржать.

Про Канаду Кара ничего не знал. Тем более – про Торонто. А уж про «Мейпл Ливз» – и подавно. Поэтому уязвлённый генерал южной армии весьма рассерженно крикнул:

– Ну всё, коротышка, ты меня достал!!

После подобного признания, да ещё произнесённого с глубоким личным чувством к адресату, генерал карательной армии разбежался – и совершил фантастический прыжок через каменный склон.

– Мировой рекорд! – закричал рефери в секторе прыжков в длину, но в эфире пошли помехи – и трансляция из Пекина прервалась.

Кара приземлился в шаге от Романа. Тот выхватил из-за спины два меча, но защититься не успел: генерал ракшасов разрубил его надвое своей именной алебардой, подаренной самим архивеликим Раваной.

– Game over, – подумал Рома, по частям падая на землю…

26. Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели…

Незыблем, словно Неба Твердь,
Сражений Кодекс так устроен:
любой неуязвимый Воин
на Поле Битвы встретит Смерть —

и примет от Неё Крещенье.

Месть с Вероломством – как рога.

Не поддавайся их влеченью!
Сядь у реки, гляди: теченье
уже уносит труп врага.

Доспехов нет сильней Прощенья.

Длинномер Мишка молча поворошил догоревший костёр и сурово взглянул на братьев. Те, притихшие словно напроказившие малыши, не решались даже вздохнуть.

Наблюдая, как огонь священного Хавана пожирает жертвы, поднесённые ему с почтением и любовью, молодые люди, находящиеся в учениках у великого риши, видели не дрова, тающие на глазах и превращающиеся в жар и дым, летящие к небу. Они видели мир, пожираемый Пламенем Времени и себя в этом пламени.

Смерть неизбежна, думал Ромка. Но страха не было. Что-то должно остаться.

– Хаван принял жертву. Лишь пепел остался, – произнёс Мишка-длинномер.

– Мы и есть жертва, – не помня себя ответил Роман.

– И жертва, и жертвующий, и объект поклонения, – сказал риши. И добавил: – Нет ничего в мире, что не вместило бы Сознание.

– Значит Сознание и есть мы, – уверенно произнёс Алексей.

– И Обладатель Сознания. И Цель, – добавил Михаил.

– Я не умру, пока не достигну Цели, – сказал Роман.

– А какова твоя Цель? – сверкнув глазами, задал вопрос Учитель.

– Хаван принял жертву, – сказал Роман и улыбнулся.

27. Сагара – иллюзия

– Гнев живёт в моём сердце, мудрый Вишвамитра! Едва помыслю я о злодеяниях ракшасов Раваны, хочется мне взять лук и стрелы и стрелять до тех пор, пока ни одного из них не останется на Лике Земли!

– Гнев испепеляет душу, о, Могучий Лучник. Даже праведный гнев надо уметь Наблюдать со стороны: видеть, каковы Плоды проявления гнева. Иначе даже самые благие помыслы могут обратиться во зло – нетрудно самому превратиться в ракшаса.

– Что же делать?