Рамиль

— Сорок пять минут показывает.

— Ясно…

Пауза.

— Ты же подарок купил?

— Да, за цветами заедем только.

Тишина. Щелчок приемника. Радио.

Украдкой кошусь на своего непривычно лаконичного спутника. Лаконичного и серьёзного. Черные брови слегка нахмурены, на переносице то и дело обозначается вертикальная морщинка, задумчивый взгляд устремлен строго на дорогу и не касается меня. Рам трёт пальцами подбородок, плотно сжимает челюсти, и это всё так не похоже на него обычного, что я теряюсь.

— И сколько я тебе должна?

— Леен, — прилетает в ответ раздраженное.

— Но… — пытаюсь возразить.

— Лен! — отрезает Рамиль.

Я послушно затыкаю рот и перестаю предпринимать попытки завязать беседу. Вместо этого утыкаюсь носом в телефон, проверяя тайминг банкета, который организовываю завтра. Созваниваюсь с Ритой, которая должна была сегодня приехать в ресторан и привезти кое-что из аппаратуры. В общем, перестаю обращать на своего буку- водителя внимание. Точнее, делаю вид. Жжение от близости его тела никуда не ушло, и всю мою левую сторону отчаянно покалывает, отчего внизу живота завязывается тревожный волнительный узел.

— Как себя чувствуешь? — хрипло интересуется Рамиль тогда, когда я уже полностью смиряюсь с тем, что разговаривать мы не будем.

Резко вскидываю голову и перехватываю его мимолетный пронзительный взгляд. Рам отворачивается, я вижу, как дергается его кадык.

— Выглядишь хорошо, — глухо добавляет Керефов, переключив внимание на дорогу.

— Спасибо, — бормочу, покрываясь лёгким розовым.

Комплименты — это тоже не из его ОБЫЧНОГО поведения. Я даже пару секунд жду какого-то шуточного продолжения, но его не наступает.

— Спасибо, хорошо себя чувствую, — отвечаю после заминки, — А ты?

Брови Рамиля удивленно взмывают вверх, а потом на его губах наконец расцветает кривая ироничная улыбка. Мне сразу становится спокойней, будто, потерявшись в чужом городе, набрела на знакомый ориентир.

— Так я вроде небеременный, — хмыкает Рамиль, бросив на меня быстрый насмешливый взгляд, — Был с утра по крайней мере…

— Зато такой молчаливый… — тяну я с преувеличенной озабоченностью в голосе.

— Сосредоточенный, — поправляет он меня и снова улыбается.

— И на чём сосредоточился? — в салоне неуловимо теплеет от этих мимолетных улыбок и перекрещивающихся косых взглядов. Я оживаю. Уже не стесняясь, продолжаю допрос, — Думаешь, о том, как увернуться от кастрирующей вилки?

Рамиль тихо ржет.

— И об этом тоже, Алён, да.

— А о чём ещё?

Рам хитро щурится в ответ.

— Тебе лучше не знать, Лен.

— Вот теперь ты просто обязан сказать!

— Нуу… — он потирает идеально подстриженную щетину на подбородке, устремив на дорогу задумчивый взгляд, — Знаешь, я тут вчера про беременных читал…

— Боже… — бормочу я себе под нос. Даже я про них не читала, так что начало разговора мне, и правда, уже не нравится, — Зачем???

Рам прочищает горло, и я точно вижу, как он изо всех сил пытается не расплыться в наглой улыбке.

— Ну, так…Кто предупрежден…В общем, — Керефов снова откашливается в кулак, плавно сворачивая с шоссе, — Поговаривают, из-за переизбытка прогестерона очень уж трахаться хочется.

У меня отвисает челюсть. Что, блин???

— А ещё, — продолжает Рам невозмутимо, — В органах малого таза улучшается кровообращение, отчего ощущения могут быть гораздо ярче, представляешь?

— Ты уверен, что ЧИТАЛ, а не смотрел ролик на Порнохабе? — цежу я сквозь зубы в ответ.

— Я к чему, — игнорирует моё шипение Рамиль, — Я тут представил всё это…И я резко против того, чтобы какой-то левый дядька пихал свой член в лицо моим детям! Так что…

Мои губы сами собой складываются в ошалелое "О", а потом в груди начинает клокотать истерический смех.

— Рами, ты больной? Ааа… — я не могу разогнуться от смеха, пресс болезненно ноет, глаза влажнеют, — Какой член в лицо? Как ты до этого вообще додумался?

— Ну дети же вниз головой лежат, нет? — фыркает Рамиль, пытаясь остаться невозмутимым, — Хорош ржать, Акунина. Я серьезно кстати! Пока не родишь, будешь только со мной. Нечего…

— Господи…за что мне это… — вытираю выступившие слёзы, — А твой, значит, в лицо можно?

— Ну, я вроде как не чужой человек… — выдает Керефов свой сомнительный аргумент.

— Всё, замолчи, это ужасно! — я закрываю рукой ему рот, смеясь.

Опрометчивый поступок. Внутреннюю сторону ладони чувствительно колет от его щетины, горячие губы прижимаются крепче, и я ощущаю обжигающую влажность его языка. Смех обрывается, вырываясь сдавленным полувздохом- полухрипом. И до меня только сейчас доходит скрытый смысл его слов. Медленно убираю руку. Отвожу глаза. Повисает вязкая тишина.

— Приехали, — глухо сообщает Рам очевидное через минуту, останавливаясь у кованых ворот, — Ну, что, Лен, пошли?