Ранчо «Неизвестность»

- Семьсот голов крупного рогатого скота американских пород и шестьсот пятьдесят овец-мериносов на три тысячи акров, - ответил он. – Никак не могу решить, чем мне больше нравится заниматься, поэтому выращиваю и тех и других.

Для любого жителя Айовы такая площадь покажется настоящим королевством, и Мисси наградила меня красноречивым взглядом: «Не вздумай упустить его, детка!»

Я открыл рот, собираясь сказать ей, что это просто любительское ранчо, но Хейли быстро перехватила инициативу:

- Ро начал с простого работника. Мой отец управляющий, и по его словам, никто не знает об овцах больше Ро.

Начал! Ха! Я по-прежнему работник!

Мисси улыбнулась и кивнула:

- О, да. Дэвисы всегда были хорошими фермерами. Это у них в крови, понимаешь?

Мы забрали вещи и поднялись наверх только через час. Потом пришлось спускаться то за кулером, то за чем-нибудь еще, и, каждый раз проходя через вестибюль к лифту, я видел в служебной комнатке Мисси, которая не выпускала из рук телефон, оживленно жестикулируя.

Я не знал, кому она звонила, но насчет того, о чем та говорила, не сомневался.

- Не думай об этом, - сказала Хейли, на пороге своего номера. - Ты здесь ради семьи. Ради отца.

- Моя родня не одобрит всех этих сплетен. Папе бы тоже не понравилось.

- Сам виноват. - Она поцеловала меня в щеку и закрыла дверь. Вскоре из ванной послышался шум воды.

Я разделся, принял душ и лег на постель возле Трэвиса, который с ноутбуком на коленях что-то искал в интернете. Почувствовав, что я рядом, он обнял меня одной рукой и подтянул ближе:

- Ты как, в порядке?

Я пожал плечами:

- Не знаю. Такое чувство, будто сплю. Ты вот-вот разбудишь меня и скажешь, что пора идти в овчарню. Как будто это все не по-настоящему.

Он вздохнул и прижал губы к моим волосам:

- Это по-настоящему.

Мои пальцы блуждали по его рубашке, пробираясь наверх, и рассеянно играли с кнопками.

- Понятия не имею, как мне завтра себя вести с родственниками. Что я им скажу?

Его рука ласково потерла мою спину.

- Ты справишься. Насколько я понимаю по твоим рассказам, при мне и Хейли они не сделают тебе ничего плохого. А я ни на шаг не отойду, если только ты сам не попросишь. Но даже тогда, вполне возможно, придется просить дважды.

С трудом сглотнув, я позволил своему пальцу скользнуть под рубашку в прореху между кнопками и коснуться волос на его груди.

- Я люблю тебя. – В горле у меня все еще стоял ком, но говорить стало легче.

Он снова поцеловал меня в макушку:

- Я тебя тоже.

Трэвис продолжал поглаживать мою спину, пока я не задремал. Тогда он тоже улегся, развернув меня к себе спиной, и тесно прильнул своим телом.

Утром мы встали, оделись, спустились вниз и заказали легкий завтрак, пытаясь игнорировать любопытные взгляды и шепотки со стороны дневного гостиничного персонала. Никого из них я не знал, но они, несомненно, меня знали - Мисси постаралась. Однако не очень откровенно пялились. Словно я был какой-то знаменитостью. Хихикая и шушукаясь, они то и дело посматривали друг на друга, точно впервые видят подобную диковинку. В хорошем смысле. Ну, я на это надеялся.

Когда мы направились на ферму, мне уже перестало так казаться.

Эта гравийная дорога была самой трудной частью поездки. Я сидел на заднем сиденье, как и на протяжении всего нашего путешествия, потому что Хейли требовался простор, чтобы ноги вытянуть. Хотя, черт побери, сейчас я даже порадовался, что сзади, иначе наверняка попытался бы выскочить из машины прямо на ходу.

Я оглянулся на перекресток у Коппит Корнер, но не успел толком ничего рассмотреть. Лишь разрушенную бетонную разделительную полосу да венок, который кто-то там повесил. Вздрогнув, я закрыл глаза, гадая, смогу ли когда-нибудь от этого оправиться.

Хейли взяла меня за руку.

За последующие два дня я получил бесчисленное количество рукопожатий и выслышал кучу утешительной ерунды. От Трэвиса, от Хейли, от посторонних, которых я вроде бы знал, но помнил смутно. Как же глупо. Но, откровенно говоря, другого тут ничего не придумаешь. Люди не имеют в виду, что все будет хорошо. Они хотят сказать, что жизнь продолжается. Что вам тоже надо жить дальше. Но сами вы хотите не этого. Вы хотите остановить время. Для осознания вам нужно десять минут или, может, десять дней, или даже десяток лет. Однако это не в ваших силах. Жизнь движется вперед. Вперед. И вперед.

Я пошел по тротуару к дому, в котором жил с тех пор, как появился на свет, пока меня не вышвырнули. Любовник поддерживал меня за талию, с тыла прикрывала воинствующая амазонка - беременная подруга.

В дверях стояла мама. Я приблизился к ней. Она глядела на меня. С улыбкой. Вся в слезах. Сердце воспарило ввысь.

И тут я понял, что она смотрит на Хейли. В груди заныло; мать подумала то же самое, что и Мисси Леттс. Решила, что я не просто приехал домой, а еще привез беременную жену. При одной мысли о том, какое ее ждет разочарование, мое бедное сердце в пятки провалилось, я понял, что сейчас развернусь и побегу по тротуару прочь.

Трэвис остановил меня, но я лишь покачал головой. Я не мог остаться.