Ранее известная как Америка

Однако, с учетом того что спрос на «Прыг-Скок» спровоцировал игру в классики с нейронами по всему континенту, Рафикова следовала за нами по пятам, подобно театральному пердежу, назревала война, и возникал вопрос: а не опоздаем ли мы?

* * *

Я попытался заснуть и провалился в беспокойный сон – клубок змей нашептывал мне какую-то тайну, что-то, связанное с моей мамой, но уши были забиты грязью, и я не мог разобрать, что они говорят.

Я проснулся, тяжело дыша. Рамми расталкивала меня локтем: мы были всего в сорока милях от воздушного кордона, который обозначал границу между Халлоран-Чьянгом и Старой Аризоной. Впереди виднелось нечто, похожее на звездный пояс, как если бы все звезды подвесили на бельевой веревке и поместили прямо на нашем пути.

– Мы не сможем пройти через пропускной пункт, – заметила Рамми. Я никогда не понимал, была ли ее привычка утверждать очевидное особенностью стандартного программного обеспечения или же одним из ее индивидуальных глюков. – Мы здесь чужие.

«Чужой». Это слово пронзило мой позвоночник, точно шрапнель. Я никогда не думал об этом раньше, но она была права. В тот день, когда Кранч Юнайтед заблокировал меня, я стал чужим.

Но, возможно, я стал чужим еще раньше. Разве можно называть дом домом, если он тебе не принадлежит? Если все, чем ты владел, даже твое пространство, даже твое время, было взято в долг у банка?

– Мы не станем прорываться через кордон, – сказал я. Я видел перед собой лишь одно решение: мы должны были уйти в тень. – Мы полетим между ховерами.

Это означало, что следует отрубить питание двигателей, по крайней мере, до тех пор, пока мы не оставим позади сканеры, регистрирующие все летательные аппараты, что проходят через ближайшие уровни. Конечно, отключение питания означало приостановку системы предотвращения столкновения, отсутствие стабилизации и отсутствие автопилота, который бы удерживал нас на нужном уровне. Отключение питания означало прекращение полета – лишь медленное падение, когда под действием гравитации мы начнем терять высоту.

Но у нас не было выбора. По мере нашего приближения обрастали деталями сторожевые вышки. Там и сям на фасадах висели стеклянные капсулы, подобные гигантским каплям воды, и внутри каждой из них размещались системы обнаружения и опознавания войск противника, которые, смею надеяться, вы не увидите даже в ночных кошмарах. Я имею в виду крутую военную технику, роботов, утыканных оружием, которое торчало из всех возможных и невозможных отверстий.

– Разворачивай, – внезапно сказала Рамми. Я повернулся к ней и увидел, что она вцепилась костяшками пальцев в подлокотник, по крайней мере, пыталась вцепиться, учитывая то, что у нее не было никаких костяшек. – Мы не справимся.

– Ты напугана, – сказал я, и она не ответила, хотя мне было слышно, как она напряженно обрабатывает данные. – Ты напугана, Рамми. Это потрясающе. Это значит, что ты стала на один шаг ближе к подлинности.

– Я на один шаг ближе к тому, чтобы убить тебя, – парировала она.

Ее оскорбления тоже были мне в новинку, но сейчас было неподходящее время, чтобы говорить об этом.

Движение становилось все плотнее, и все эти сгущающиеся фигуры с черными крыльями вызывали воспоминания, которые не могли быть моими. Облако летучих мышей на кожаных крыльях, выписывающих в воздухе фигуры. Потом я вспомнил, как много лет назад Билли Лу Роупс рассказывал мне о своем детстве (он переехал из Мичигана во время распада страны) и о том доме, в котором он жил после того, как целую неделю шарахался от ополченцев, мародеров и Национальной Гвардии: посреди ночи он проснулся от шепота вокруг и подумал, что они окружены. Затем обрушился потолок – он просто растаял, как темная смола, а затем рассыпался на сотни сотен летучих мышей, чьи крылья тихо зашуршали, едва они выскользнули в окно.

Мне всегда хотелось увидеть летучую мышь, хотя бы разочек. Всегда было интересно, каково это – смотреть на мир вверх тормашками.

Наконец мои пальцы нащупали нужное меню. Я нажал большим пальцем «Энергосбережение», и мое сердце едва не выпрыгнуло из грудной клетки, когда из динамиков заорала автоматика, которая объясняла, что, если без шуток, отключение питания двигателей выведет нас из режима полета.

– Перейти к экономии энергии? – Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, что тон ее голоса был близок к предостерегающему.

– Да, – сказал я. – Да, да, черт тебя дери!

На секунду приборная панель замерла, и мое сердце упало в пятки и прихватило с собой яйца. Наш ховер уже пристраивался к очереди, что автоматически направлялась к контрольно-пропускному пункту.

Затем все разом стихло.

Фары, кондиционер, воздухоочистители, антирадиационное оборудование, GPS – все отключилось без единого звука. Теперь мы стали невидимы.

А еще мы падали.