Раненая ласточка

— Вот уж кого я не трогаю, так это сына! — сказал Шарип. — А стоило бы в нем покопаться... Я давно хочу поговорить с ним серьезно, да ты не даешь. Чуть что — не трогай Сайбуна, он хороший! Разве не так?

— Сайбун не мог этого сделать! — выкрикнула мать.

«Вот оно что! — понял Сайбун. — Они заметили, что в шкатулке нет денег...»

— Значит, это сделал святой дух! — В голосе отца слышалась насмешка.

Сайбун сунул руку в карман. Вот они, три руб­ля! На месте. И как только выдастся случай, он положит их обратно в шкатулку.

Сайбун постучал ногами об пол, демонстрируя свое присутствие.

— Это ты, Сайбун? — спросила Хадижа-Ханум.

— Я.

— Ты вовремя явился, — сказал отец, хмуро по­глядывая на сына.

Три рубля обжигали ладонь Сайбуна. В конце концов, почему нельзя положить их сейчас на стол и признаться во всем отцу и матери? Как облегчи­ло бы его это признание!

«Положи, положи! — призывал себя Сайбун. — Вот в эту секунду положи! Расскажи обо всем — о телефонной трубке и магазине, о том, как оби­дел Ольгу Васильевну и взял в шкатулке три рубля! Расскажи, и ты снова заживешь счаст­ливо!»

Только об одном Сайбун не мог бы рассказать: что взял три рубля, чтобы купить подарок Нине. Ни мать, ни отец — Сайбун был уверен в этом — не по­няли бы его, осудили.

Как же тогда объяснить, зачем он взял эти про­клятые три рубля? Не объяснишь...

— А может, ты сам взял эти три рубля и те­перь забыл? — спросила мать у Шарила.

Глаза у отца вспыхнули обидой. Но он сдержал себя.

— Я уже говорил тебе: денег я не брал и в шка­тулку не лазил!

— А пришел выпивший! — сказала мать.

— Правда, — спокойно заговорил отец. — У сменщика моего сын родился. Зашли мы с ним в кафе, выпили по стаканчику вина. — Отец встал, прошелся по комнате. — A-а, ей-богу, напрасный раз­говор завели! Велика важность — три рубля! Поте­рялись и потерялись. Я тебе на расходы другие дам...

— Напрасный разговор! — всплеснула руками мать. — О том, что мира в семье нет. О том, что отец сыну проходу не дает. О том, что деньги в семье пропадать стали... И это напрасный разговор!..

— Успокойся, — сказал отец.

— Не успокоюсь! — крикнула мать.

— Успокойся, — повторил      отец. — Ссориться нам ни к чему. Тем более при сыне...

— Наоборот, пусть сын послушает, что его отец говорит! — воскликнула мать. — У тебя всегда я ви­новата! Солнце скрылось за облака — я виновата! Дождь идет — снова я! Я, я!.. Сайбун, иди ко мне! Сайбун! — Мать прижала Сайбуна к груди и, пла­ча, сказала: — Пошли, дорогой мой, пошли...

Сайбун не понял, куда зовет его мать. Но он был так расстроен, в душе его было столько смятения, что он позволил увести себя. Через минуту они по­кинули дом.

Мать повезла Сайбуна за город, где жила ее дальняя родственница.

Сайбуну было грустно, тяжело. Не хватало ему своих бед, так теперь еще и мать с отцом из-за него поссорились! Виноват он, ничего не скажешь! А по­ложи он на стол эту трешку, взятую из шкатулки, открой он душу — и наступил бы мир...

Легко сказать: положи деньги на стол, открой душу... Легко сказать...

Был бы у Сайбуна человек, с которым можно было бы посоветоваться! Даштемир? Это волк, а не человек, с ним по душам не поговоришь. Нина? Что она понимает в тех сложных вопросах, которыми занят сейчас Сайбун!.. Ольга Васильевна? Страшно говорить с Ольгой Васильевной...

«А может, попробовать? — Сайбун представил себе Ольгу Васильевну с ее теплой улыбкой, с мор­щинкой на лбу, говорящей о раздумье; темные, глу­бокие глаза Ольги Васильевны были полны уча­стия. — И правда, надо попробовать! Ольга Василь­евна поймет меня и простит...»

Сайбуну казалось, что, если бы сейчас рядом с ним оказалась Ольга Васильевна, он бы ничего от нее не скрыл, все бы выложил, как есть...

Задумавшись, Сайбун отстал от матери. Та обер­нулась и неожиданно строго проговорила:

— Ни шагу от меня! Погулял, и хватит!

Родственница, тетя Фариза, встретила их при­ветливо:

— Заходите, заходите... Как я рада! Спасибо, что не забываете. Ведь из всей нашей фамилии я здесь, за городом, одна. Случись что-нибудь, кому сказать? Кто придет? А мы с вами домами далеко, а сердцами близко...

Сайбун думал, что мать начнет плакать, будет жаловаться на отца, расскажет о ссоре в семье. Но мать словно бы и забыла о недавней ссоре. Она бы­ла весела. Блестя глазами, разговаривала с родст­венницей, выражала радость, что застала ее здоро­вой. Правда, при этом она не спускала глаз с Сай­буна.

— А почему Шарип не с вами? — спросила род­ственница.

— Две смены вчера отработал, — объяснила мать. — Устал. Пусть отдыхает...

— Да продлит аллах его жизнь! — воскликну­ла тетя Фариза. — Таких мужей редко встретишь теперь. Непьющий, трудолюбивый, спокойный... А то, что он по две смены работает, плохо это. Здо­ровье дороже всего!

— И я ему об этом твержу! — подхватила мать. Затем она перевела разговор на другие темы. Спро­сила, не отелилась ли корова. Вспомнила, что про­шлой осенью у родственницы болели овцы, так не болеют ли сейчас.