Раннейген (СИ)

С широченных плеч, спадал на пол черный меховой плащ. Мужчина был облачен в старую, но крепкую кольчугу; мелкие кольца, нашитые на слои меха и вареной кожи; широкие штаны из черного меха, подпоясанные толстыми кожаными ремнями. Ростом он был одним из самых высоких в деревне, а быть может и на Скеллиге. Мужчина провел здоровой ладонью по густой черной бороде, что больше напоминала проволоку.

На толстых пальцах красовались перстни. Позади него, на стене висел щит, и два перекрещенных топора, чье острие, было таким же опасным, как и много лет назад. Рядом по обе стороны, висели различные шлемы. Иаков смотрел, не отрывая глаз. В комнате было темно, лишь несколько факелов озаряли ее, создавая приятный полумрак.

— Вильфред старый вояка, — шепнул ему на ухо Ивар. — Он в стольких набегах брал участие, что другим и не снилось. Однажды он и еще четверо пошли на медведя, что завелся в лесу неподалеку. Та, еще тварь! Постоянно скотину драл, мы думали, что с голоду помрем, а ведь зима еще! — Он ненадолго замолчал, заметив, что все на них смотрят. — А огромный был, ух. Такой твари я никогда в жизни не видел, — он кивнул в сторону медвежьего черепа на стене. Иаков заметил царапины на нем. — И смотри теперь, что от него осталось. Говорят, когда они нашли Вильфреда, он словно безумец, рубил мертвого медведя по голове.

Иаков нервно сглотнул. Если старосте он не понравиться, кто знает, может, и его череп будет украшать его стену. Шлема-то у него нет. Наконец, все притихли. Староста поднялся с колен.

— Принесите добро сюда, — приказал он. Вмиг, четверо молодцов, притащили пять мешков с добычей. Вильфред разрезал мешки, и их содержимое высыпалось на пол. Он оценивающе оглядел кучу добра, а затем подозвал к себе Бьорна. Староста взял двумя ладонями дорогие украшения, и протянул их Бьорну. — Возьми, твоя дочь уже годна, искать себе мужа, и ей нужно хорошее приданое, — Бьорн благодарно кивнул, и, взяв свою часть, отошел в сторону. Иаков заметил, с каким взглядом смотрел на Бьорна Кай при этих словах.

Следующим, он подозвал Вигге. Затем были Ивар и Кай. Спутники Иакова, удостоились самых ценных наград, как он отметил про себя позже. Вильфред продолжал раздавать награбленное. Семье Андерс достались серебряные кубки из коллекции капитана Хагельдана.

Последними были Свенссоны. Им достались деревянные ложки и два медных ножа. Наконец, толпа расступилась перед Иаковом, и Вильфред смотрел прямо на него. Староста задумчиво гладил бороду, пока Бьорн, что-то шептал ему на ухо.

— Пойди сюда, малец, — он подозвал его рукой. Иаков выпрямился, старясь не выглядеть испуганным. Островитяне не любят трусов. Вильфред положил свою тяжелую ладонь на его плече. — Бьорн, говорит ты из бывшей Темерии, так? — Иаков кивнул. — А чем ты занимался у себя дома?

— Я ковал серпы, вилы. Иногда мечи, но я не слишком умел в этом.

Вильфред продолжал смотреть своими серыми глазами, проедая в юноше дыру. Ему казалось, что староста видит его мысли. Под столь суровым взглядом Иакова вновь пробрал страх, но он не подал виду.

— Расскажи про кораблекрушение. Я хочу послушать, — Вильфред отпустил его, и уселся на высокий деревянный стул. Староста положил руки на живот, продолжая смотреть на чужака пронзительным взглядом.

— Я плыл из Новиграда. Матросом на торговом судне, — в толпе послышалось девичье хихиканье, что заставило Иакова умолкнуть на мгновенье. Вильфред махнул рукой. Хихиканье прекратилось, и юноша продолжил. — Через три недели, на нас напал драккар капитана Хагельдана. Меня взяли в плен. Потом мы попали в шторм. На нас напала стая сирен. Почти всю команду убили. Я попытался взять штурвал под командованием капитана, но его убила сирена, тогда, — он запнулся, думая, что сказать. Говорить, что он прыгнул в воду, было бы рискованно. — Тогда я заметил, что нас несет прямо на скалы. Я старался увести корабль в сторону, но, что-то огрело меня по голове, и потом смыло за борт. Вот и все.

В комнате царила тишина. Вильфред сидел, подперев голову пальцами, обдумывая речь парня. Вигге, Бьорн, Ивар и Кай тревожно переглянулись. Толпа с упоением наблюдала за развернувшейся сценой. Для них это было очередным развлечением, и судьба юноши мало их беспокоила.