Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)

В конце разбираемого § 11 Гуссерль пытается объяснить, насколько трудна для понимания (именно в то время) проблема интенционального предмета, почему в её истолковании накопилось много «путаницы» (Verwirrungen), неверных, с его точки зрения, «способов выражения» (Ebenda). Это опасение обосновано, потому что и сам Гуссерль, по моему мнению, не преуспел – именно в здесь разбираемых разделах ранних манускриптов – в доказательстве того, что перевод исследовательских стрелок в сторону понятия, теории интенциональности действительно поможет распутать накопившиеся проблемно-теоретические затруднения (им неплохо зарисованные).

* * *

§ 12 анализируемого манускрипта называется «Обобщение результатов».

Итак, к каким результатам, согласно обобщению самого Гуссерля, привел его тогдашний (1894 года) анализ «интенциональных предметов» – ещё раз напомню, темы, профильной для всей зрелой феноменологии Гуссерля, но, как мы теперь убедились, так или иначе введенной уже у раннего Гуссерля?

Прежде всего, сам Гуссерль вполне точно и объективно определил сравнительно узкую проблемную рамку своих предложенных в Манускрипте объяснений. «Мы отнесли различие истинных и интенциональных предметов, – писал Гуссерль, – исключительно к объективному содержанию представлений» (Ebenda. S. 333). Он также подчеркнул, что при этом не вдавался, в сущности, в те вопросы, которые как будто включил в проблематику «психологических мотивов и вообще психологических особенностей представлений» (Ebenda). В самом деле, анализ здесь – не психологический, а (уже) интенциональный, т. е. принципиально иной по своей сути.

Как было ранее установлено Гуссерлем, предшествовавшее рассмотрение в Манускрипте было, во-первых, связано с относительно узкой темой предметности (именно) представлений, а в ней – проблемно – с потребностями и трудностями дифференциации оттенков рассуждения об интенциональных предметах, во-вторых же и с разделением представления предметов на предметы в «собственном» и «несобственном» смыслах.

В заключение § 12 Гуссерль призывает задуматься над теми колебаниями (Aqivokation, экивоками), которые имели место в случаях употребления особого выражения – а оно в самом деле было весьма употребительным в литературе как раз в случаях рассуждений об интенциональности: «представление относится к предмету», или «представление представляет некоторый (einen) предмет».

Сначала нам приходит на ум субъективное представление: ему-то и приписывается отношение к предмету. Но ведь когда мы выносим суждение, уже в философских рамках некоего рассуждения – когда мы говорим: представление о льве представляет льва, то «функционирует не субъективное, а “объективное” представление как носитель отношения, и это также гармонирует с оправданным, в определенной мере, высказыванием (Rede): отношение к предмету будет в случае каждого (субъективного) представления опосредовано его «содержанием», т. е. значением» (Ebenda. S. 338).

Вскоре после этого пассажа сохранившийся текст анализируемого манускрипта 1894 года, как сообщают издатели, неожиданно обрывается…

Послесловие к манускрипту Э. Гуссерля об интенциональных предметах

В моей многолетней работе над феноменологией получилось так, что подробное исследование (в данной книге) темы «Ранний Гуссерль» было осуществлено десятилетием позже, чем в целом ряде своих публикаций (особенно посвященных «Логическим исследованиям» и «Идеям I») я попыталась детально, самостоятельно-критически раскрыть и проблемное содержание, значение, и отдельные стороны гуссерлевской зрелой теории интенциональности. Итак, к разработкам раннего Гуссерля я обратилась, уже изучив более поздние и зрелые результаты.

И тогда движение Гуссерля от ранних разработок проблемы интенциональности к более поздним богатым теоретическим результатам предстало передо мной и во всем внутреннем драматизме, и в целостной проблемной содержательности. Обобщенно представлю здесь некоторые особенности и составляющие этого непростого процесса, которые лучше всего высвечиваются именно через тщательное содержательное изучение исследовательского рывка, осуществленного Гуссерлем во второй половине 90-х годов XIX века.

1. Драматизм этого движения состоял, с одной стороны, в таком зафиксированном ранее обстоятельстве: тема интенциональности уже была четко и определенно включена в орбиту анализа самим Гуссерлем (вслед за Брентано с хорошим артикулированием Гуссерлем и заимствований из концепций Брентано, и содержательных с ними размежеваний[212]). Однако в конце XIX века исследование на эти темы целые годы как бы пробуксовывало и сводилось скорее к продолжению работы над популярной тогда темой «предметностей» сознания и к обсуждению, пусть и вполне здравому, по-гуссерлевски детальному и дотошному, затруднений и парадоксов, возникавших на пути начального исследования.