Ранний ледостав

Карыкур, разглядывая снежную яму с некоторым сомнением, наконец решился, улегся, тщательно расправив свой длинношерстный гусь, и обнаружил, что в яме приготовлено даже небольшое возвышение для головы. «Как же здесь спать, — подумал он, — если ноги мерзнут даже через теплые чижи и тоборы? Вскоре рядом с ним примостился и Лозар. Проверив еще раз, удобно ли ему будет лежать, бригадир уселся и, взяв в руки заранее прихваченную с нарты легкую деревянную лопаточку, принялся присыпать снегом с краев ямы ноги себе и Карыкуру.

Когда снег укрыл тело до самой поясницы, Карыкур почувствовал, как сразу начали согреваться ступни, бедра. Наконец решив, что снега насыпано довольно, Лозар воткнул лопаточку в бруствер ямы и тоже откинулся на спину.

— Си! Все! — сказал он удовлетворенно. — Теперь порядок, теперь как в небольшом чуме лежим. И ветру туго будет до нас добраться, и снег не страшен.

Действительно, здесь, в «куропачьем чуме», было намного теплее, чем снаружи. Совсем не ощущались пронизывающие насквозь порывы колючего весеннего ветра, доносились только его монотонные — то тихие, то пронзительные посвисты.

Хотя была уже глубокая ночь, спать Карыкуру совсем не хотелось. Он подумал о том, что сейчас самый подходящий момент, чтобы поподробнее расспросить старого бригадира, что же все-таки случилось на пастбище подле озера Воянг Тув прошлой ночью.

— Спрашиваешь, как все произошло? — откликнулся Лозар. — Ох, сынок, шибко плохая беда навалилась. Волки нынешние какие-то коварные стали — и уж как только не преследуем их: и с вертолетов стреляем, и травим, и пастухи ни одного удобного случая не упускают. А они все живы! И дело свое поганое туго знают, не забывают. Вроде бы притихнут — не видно их, не слышно. Глядь — опять о себе заявили.

— И правда, Лозар аки, бьют их, бьют… Только в прошлом году по району сорока четырех волков уничтожили, в газете даже об этом писали…

— Вот я про то и говорю. А не убили бы этих сорока четырех — сколько бы они еще бед нашим стадам наделали!

— Волки, конечно, Лозар аки… А только, я думаю, на них больше валят, настоящая-то беда еще и в другом…

— В чем это таком «другом»?

— Да вы что, разве сами не знаете, как в некоторых бригадах недостачу оленей на волков списывают?

— Гм… Это где же, сынок, в каких еще бригадах?.. Знаешь, что я тебе скажу, в таких вещах нельзя словами впустую язык продырявливать, почем зря болтать. Тут открыто говорить надо, как огнем слова высекать! Давай начистоту, если и впрямь что знаешь!

На то Карыкур и рассчитывал, знал, что его слова обязательно заденут бригадира — ведь и в их бригаде похожее прошлой весной случилось. Тогда Ека, молодой Лозаров зять, недосмотрел во время отела и забыл на пастбище трех беспомощных оленят, брошенных важенками. Ему бы подобрать их, выкормить, а Еке ни к чему, оставил новорожденных лежать в снегу без присмотра, вот их ночью белые песцы и унюхали и, конечно, сожрали. Это было Карыкуру достоверно известно — по пути в соседнее стадо он случайно наткнулся на растерзанные телячьи останки. Тогда бригадир Лозар, выгораживая своего зятя и бригаду в целом, списал гибель оленят на волчью потраву. Напала, мол, стая — что ж тут поделаешь, причина самая что на на есть уважительная…

Карыкур было попробовал доказать свое, но снег в это время почти сошел, следов никаких не осталось, вот и пришлось зоотехнику подписать акт о волчьей потраве, хотя, конечно, если по-честному, убытки надо было списывать за Екин счет. Ведь Ека-то, как позднее узнал Карыкур, покинул пастбище в самый отел, оставил стадо на своего напарника, а сам гонял за вином на соседнюю факторию, что чуть ли не в пяти десятках километров…

И вот теперь Карыкур, не решаясь так сразу ворошить старое, начал издалека:

— Да вот, к примеру, такая история в шестом стаде была, Лозар аки. Они там десятка два оленей на волков списали…

— Ну что ты городишь, путаный ты человек! — снова не выдержал Лозар, загремел в «куропачьем чуме» на полную мощь своей глотки. — Откуда ты хоть узнал такое? Тебе что, докладывают, что ли?! Если докладывают — то врут…

— Никто мне не докладывает. Просто был я на окружном совещании зоотехников, и там прокурор выступал. Сказывал, раскопали тогда обман пастухов. Там у них, в шестом, нашлись такие — сами этих «потравленных» оленей государству сдали. Ну под видом своих… А денежки, собачий узел, — себе в карман.

Почувствовав, как нервно заерзал рядом с ним Лозар, Карыкур решил идти до конца: не грех и ему кольнуть бригадира за его постоянные насмешки.

— Да и у нас тоже, Лозар аки, не все чисто делается. Вспомните-ка прошлую весну — ну когда еще Ека дежурил… Ведь тех трех телят все же песцы слопали, не волки. Серые бы, собачий узел — они бы разбой по всему пастбищу учинили. А Ека ваш ездил тогда за вином на факторию. Вот как на самом-то деле было…

— Та-ак, путаный ты человек, — без промедления откликнулся Лозар. — Ну а почему же ты тогда об этом сразу не говорил? А? Акт разве не ты подписывал? Ты, ты, твоя подпись там бродит…