В снегу, в ветрахПришла зима. И сталоПросторно сразу и светло.Мужья с фронтов писали письма,И наконец-то ей пришлоПисьмо. Она разорвалаТугой конверт. Ведь как ждала,Ведь как скучала и томилась,Такою верною была.И вот письмо – скажи на милость!Там было почерком чужимИ сквозь сочувствие простоеСообщено, что смело жил,И был награды удостоен,И славные творил дела,Но пуля жизнь оборвала.
XXXIV
Пускай твердит холодный разум,Что пищи требует война.Пускай былинам и рассказамДивиться будут времена,Но если умер кто из близких,Пускай героем, пусть в громах,В огнях, оставив след в умах,Здесь, как ни мысли по-марксистски,Всегда в тоске жена и мать.И горе о родных и милыхЛюбой умеет понимать,Но, право, описать не в силах.1943, Красноуральск
«Жмет на последней скорости…»
Жмет на последней скорости«Виллис», кидаясь в крен.Вдоль по шоссе на Коростень[114]Ветер сбит набекрень.Струйкой, змейкою вьетсяПолинялый флажок.По полям раздаетсяПростодушный рожок…1943 или 1944
«Прости мне горькую досаду…»
Прости мне горькую досадуИ недоверье к чудесам.За неименьем адресатовЯ изредка тебе писал.И знал, что широко отверстыГлаза бессонные твои,Что разгадала ты притворствоНесуществующей любви.Но как бы мог в рассветный инейИдти по наледи шальной,Когда бы книжной героинейТы не таскалася за мной.И что ни виделось, ни мнилосьМоей кочующей судьбе,Ты принимала все как милость,Не помышляя о себе.1944
Перед боем
В тот тесный час перед сраженьемПростуженные голосаУгрюмым сходством выраженьяСтрашны, как мертвые глаза.И время не переиначишь.И утешение одно:Что ты узнаешь и заплачешьИ что тебе не все равно.1944
Муза
Тарахтят паровозы на потных колесах,Под поршнями пары затискав.В деревянном вагоне простоволосаяМуза входит в сны пехотинцев.И когда посинеет и падает замертвоДень за стрелки в пустые карьеры,Эшелоны выстукивают гекзаметрыИ в шинели укутываются Гомеры.1944