Читаем Ранний Самойлов. Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х полностью

Ранний Самойлов. Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х

Александр Давидович Давыдов , Давид Самойлович Самойлов

А Спиридон нетерпеливый,Считая страсть за трын-траву,Покинул первую вдовуИ ринулся, как черт на пиво,На прочих. Кто бы мог их счесть,Забывших верность, долг и честь.Марии, Веры, Анны, Паши,Татьяны, Ольги и Параши,Авдотьи, Иры, Тоси, Глаши –И вскоре целый городокЛежал, поверженный, у ногПрельстительного Спиридона,Повесы, щеголя, лгуна,Кота, гуляки, б…Увы! Непостоянны жены,И в этом не его вина.

XXVI

Прости меня, моя душаЗа вольный нрав, за стиль неловкий.Я славно жил, я жил спеша.Без роздыха, без остановки.И ты всегда со мной была,В любой ночи, как лебедь, белойИ здесь, под коркой огрубелой,Как в прежние года, бела.

XXVII

Но требует роман развитья.Пусть наш герой хмелен в пиру,Иные лица и событьяСтремятся к моему перу.В неровные брега романаВплывает наконец «она».Жена младая – Донна Анна,Красноуральского ЖуанаСугубо верная жена.

XXVIII

О простота уральских лиц!Ты не прельстишь огнем и цветом.Ты ранним утром, ранним летомСияешь робкою красой,Как мир, обрызганный росой,Как озеро перед рассветом.Передрассветные глазаНа лицах, и на скулах плоскихРумянец легкий. Так из-заДалеких гор глядит полоскойРождающаяся заря,Высоким слогом говоря.

XXIX

Вот и она была такой,Печальной, робкою и нежной.Кто слышал, как она с тоскойПевала о дороге снежнойВ глухой степи, о ямщике,О доле злой, и по щекеСлеза катилась белоснежной.

XXX

Едва среди лихих страстейО ней узнал Сабуров бравый,Он заявил, любимец славы,Что нет подобных крепостей,Которых не берут осадой,Что пять стаканов самосадаОн ставит против трех щелчков,Что он, Сабуров, не таков,Чтоб сопли распустить и нюни.Так заявил он некой Дуне,Известной в городе б…И в тот же день Сабуров мойЯвился прямо к ней домой.

XXXI

Она не то чтобы былаВраждебной, но отменно строгой,Себя с достоинством вела,Спокойною, но недотрогой.Как ни старался Спиридон,В какие ни пускался речи,Был то печален, то смешон,То груб, то брал ее за плечи,То пробовал насчет грудей,То перся в глубину идей,И все от цели был далече.И сколько он ни лопотал,За все по морде схлопоталИ принужден был снять осаду,Оставив на сердце досаду.

XXXII

Он шел на приступ три раза,Но без успеха. И с позором.Ее спокойные глазаНе меркнули пред дерзким взором.Так славой гордые полкиНесут победные знамена,И стройные летят колонныНа стены и на бастионы,Где горсть голодных храбрецовПалит из заржавевших ружейИ дети тащат неуклюжеК мортире черное ядро, –И славные колонны в прахРазбиты, как волна о камень,И над победными полкамиРастет позор.