Читаем Ранний Самойлов. Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х полностью

Ранний Самойлов. Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х

Александр Давидович Давыдов , Давид Самойлович Самойлов

Много слов о тебе говорилось.Я хочу, чтобы ты повторилась!Но не так, как лицо повторяетсяВ зеркале бездушном,Но не так, как облако покоряетсяВодам душным.Но не так, как эхо отворяетсяВ пустотах лестниц –Только так, как сердце повторяетсяВ просторах песни.Как жила ты, того не ведаю –Мы родились врагами.Но была ли ты легкой победоюНад словами, слогами?Или без отдохновеньяНад черновикамиМучило тебя вдохновеньеКаменными руками?Мы к тебе не ходили друзьямиИ в друзья не просились.В какой парижской ямеБредила ты о России?Пограничные полосы,Иноземные грады. –Мы различные полюсы,Между нами – разряды.Ты – царица невольная,Не вкусившая власти.Между нами, как молнии,Накипевшие страсти.Ты – беглянка болезная,Заплутавшая в чаще.Между нами – поэзия,Этот ливень кипящий.

2

Марина, Марина,Много мы ошибались:Сухие долиныРайским долом казались.Трудно нам живется,Трудно плыветсяПо глухому морю,По людскому горю.Но щедрей и угрюмейНаши вольные страсти –Ты – как золото в трюме,Мы – как парус и снасти.У глубинного кабеляТы заляжешь, тоскуя.Нас же выкинут на берег,На потребу людскую.Может, где-то на КамеДля веселых людейПоплывем челнокамиПод весеннею сетью дождей.Иль, как символ братанья,Об осенней пореПрогорим над БретаньюВ полуночном костре.

3

Назначенье поэта –Счастье или ярмо?Ты, Марина, – кометаВ полете ее непрямом.Ты еще возвратишьсяИз далеких гостей,Когда в мире затихшемБудут мерять по силе страстей.Ты еще повторишься –Не как облако в тихой воде,А как в песнях парижскихИ московских людейПовторяются вольные,Не признавшие властиНакопившейся молнииНакипевшие страсти.

1947

Тревога

Долго пахнут порохом слова.А у сосен тоже есть стволы.Пни стоят, как чистые столы,А на них медовая смола.Бабы бьют вальками над прудом –Спящим снится орудийный гром.Как фугаска, ухает подвал,Эхом откликаясь на обвал.К нам война вторгается в постельЗвуками, очнувшимися вдруг,Ломотой простреленных костей,Немотою обожженных рук.Долго будут в памяти словаЦвета орудийного ствола.Долго будут сосны над травойОкисью синеть пороховой.И уже ничем не излечимПропитавший нервы непокой.«Кто идет?» – спросонья мы кричимИ наганы шарим под щекой.

1947