Раньше девочки носили платья в горошек

Несмотря на то что мне не очень нравилось на радиостанции, я понравилась девушкам, с которыми работала в одном отделе, и они предложили мне остаться работать после практики. Начальница сказала, что с главредом все уладит. Я очень обрадовалась. Не потому, что хотела там остаться, а потому, что меня оценили, я понравилась, такое со мной случалось редко. Тогда я уже сильно похудела и, конечно же, связывала два этих фактора: худая Катя нравится людям больше, даже в профессиональном плане. Через некоторое время мы пошли к главному редактору на разговор. Я стояла у входа, нервничала, руководительница отдела обрисовала ситуацию.

– Катюша, ну что, хочешь остаться у нас? – спросил главред.

– Да, хочу.

– Ну и отлично. Оставайся. И чай принеси мне заодно.

Так я и продолжила до конца лета приносить чай, готовить студии к приходу гостей, отвечать на звонки и делать всевозможную подобную работу. Каждый день я только и думала, поскорее бы закончилась смена, чтобы уже поехать к себе и тусоваться с друзьями. Лето после второго курса было, пожалуй, самым веселым временем в моей жизни. Несмотря на то что я жила в Подмосковье, ко мне съезжались ребята с разных концов Москвы. Конечно же, приходила Арменуи с братьями и сестрами, одногруппницы, одна из которых жила в Тушино, – у них была своя компания там, и они приезжали все вместе ко мне. Это было очень веселое и звонкое время. На наших вечеринках, кстати, никогда не было никакой грязи или молодецкой разнузданности: никто не употреблял наркотики, даже не курил травку, не было никаких сексуальных эпизодов, токсичного или неуважительного общения. Мы были как молодежь из советских фильмов, которая махнет пару рюмок, закусит «докторской» и поет до ночи под гитару. До сих пор помню, как после своей рабочей смены я выходила из здания, где располагалась радиостанция, на оживленную вечернюю улицу с кучей фланирующих туристов и москвичей, кожу нежно ласкал летний ветер, и казалось, что вся жизнь впереди. Столько было в этих моментах правды, свободы, какой-то даже истины. Мне кажется, что такие мгновения мы проживаем очень ограниченное количество раз. Когда еще не стали до конца взрослыми и продолжаем быть детьми; пока еще ничего не поняли об этом мире – что такое овуляция, система налогообложения, вклад под проценты, остеохондроз, повышенная тревожность – наша голова не переполнена всеми этими вопросами и неразрешимыми задачами; когда родители живы и отношения еще не осложнены нашим взрослением и необходимостью сепарации. Я очень благодарна тому, что росла и формировалась в эпоху, когда социальные сети еще не были так развиты, не было всех этих 18-летних блогеров-миллионеров и 20-летних продюсеров с запусками на 100 миллионов рублей. Мне удалось побыть просто школьницей и просто студенткой, без всех этих гонок, сравнений и достигаторства. Конечно, у меня были свои мечты, амбиции, цели, но никто меня не подгонял, не навязывал мне чужие ролевые модели, не убеждал, что до этого я жила как-то не так. У меня была роскошь проживать каждое мгновение своей жизни, и я могла делать это без медитаций, ретритов и цифровых детоксов. Мне кажется, это было истинное наслаждение, как и летний ветер, гуляющий в моих тогда еще длинных волосах, на оживленной улице после практики на радио.

Тогда у меня был контраст: абсолютное счастье от времени с друзьями в своей беззаботной молодости и практика на радио, которая вгоняла меня в стресс. Я сомневалась, не знала: оставаться все-таки или нет. В конце концов, я училась на дневном отделении, а работа была как раз в утреннее и дневное время.

Все расставили на свои места два случая.

Первый произошел в одну из вечерних смен. Главный редактор очень любил назначать обычных сотрудников своими замами на время отъезда. Глобально никакой силы они не имели, но чувства значимости это им добавляло. Один из таких замов во время отъезда главреда позвонил и попросил заказать ему машину на завтра на утренний эфир. Я ответила: «Да, конечно, сейчас сделаем и перезвоним», – и положила трубку. Через минуту он перезванивает, пока я делаю заказ машины, и орет на меня, как я смею класть трубку, когда со мной говорит заместитель главного редактора. Я жутко растерялась и просто отдала телефон сотруднице, которая работала дольше меня и, вероятно, лучше знала, что делать в таких ситуациях. Мне было очень не по себе, и я лишь слышала, как девушка говорила в трубку: «Угу. Стажерка. Ну, бывает». На следующий день этот человек зашел в наш кабинет чуть ли не с ноги и с криком «Ну и кто здесь Катя?». Я жутко испугалась и чуть ли не вжалась в шкаф у кулера, через мгновение кто-то зашел, объявил о какой-то новости, все забегали – и он ушел.

– Почему ты не сказала, что это ты? – спросила одна из сотрудниц, которая знала о ситуации.

– Не знаю, – честно ответила я.

– Наоборот, надо было гордо и смело сказать: «Я Катя».