Рапалло – великий перелом – пакт – война: СССР на пути в стратегический тупик. Дипломатические хроники и размышления

Напрямую связанная с болгарской темой проблема черноморских проливов представлялась Кремлю, однако, слишком важной, чтобы удовлетвориться подобным исходом дела. Кроме того, его насторожил срочный вызов царя к Гитлеру вскоре после отъезда Молотова из Берлина. (Встревоженный молотовской настойчивостью в вопросе о Болгарии, фюрер решил заставить царя немедленно присоединиться к Тройственному пакту и, тем самым, пресечь дальнейшие попытки СССР добиться от Софии согласия на ввод войск). Действовать решили сразу по двум азимутам – через Софию и через Берлин.

18 ноября нарком имел беседу с болгарским посланником в Москве И. Стаменовым и заверил его, что "если Болгария нуждается сейчас в какой-либо гарантии, то такую гарантию[139] ей дал бы сейчас СССР", при сохранении ею своего внутреннего режима. Молотов так стремились добиться от болгар согласия, что буквально рассыпался в предложениях, начиная от поддержки всех их территориальных притязаний к соседям и заканчивая обещаниями поставок в нужном количестве хлеба, бензина и иных товаров, широкой скупкой продукции болгарского экспорта, предоставлением займа в любой валюте. Вместе с тем, пригрозил нарком, «если мы бы очутились перед фактом получения Болгарией гарантии своей безопасности со стороны какой-либо другой державы, это ухудшило бы и испортило бы советско-болгарские отношения».

Однако «царь Борис, – пишет Риббентроп, – был для идеи «русской гарантии» совершенно недоступен» [12, c. 179]. Еще бы: помимо прочего, перед его глазами стоял пример Прибалтики, советизированной всего двумя месяцами ранее. 24 ноября София ответила, что «благодарит советское правительство за дружественные чувства, проявленные в отношении Болгарии, но не видит необходимости принятия в данное время гарантии СССР, т. к. никто не угрожает Болгарии» [90, с. 109–111;137–138].

Проведенная Молотовым «дипломатическая артподготовка» должна была содействовать успеху очередной атаки на болгар – миссии генерального секретаря НКИД А. А. Соболева, прибывшего в Софию 25 ноября 1940 г. для переговоров с премьер-министром Б. Филовым и царем Борисом. Соболев сделал им предложение заключить договор о взаимопомощи, «который поможет Болгарии в осуществлении ее национальных устремлений не только в Западной, но и в Восточной Фракии»,[140] и организовать поставки вооружения. «При условии заключения пакта о взаимопомощи с СССР, – подытожил Соболев, – отпадают возражения против присоединения Болгарии к известному Пакту трех держав. Вполне вероятно, что и Советский Союз в этом случае присоединится к Тройственному пакту» [цит. по: 105, с. 8–9].

Последняя констатация Соболева была в этот же день продублирована в Меморандуме правительства СССР правительству Германии об условиях присоединения Советского Союза к Тройственному пакту и стала новым словом Москвы в «болгарском вопросе» [90, c.136]. Расчет делался на то, что таким путем будет проще получить согласие Берлина на советско-болгарский договор о взаимопомощи с вводом войск на ее территорию. Советско-германское взаимопонимание по «болгарскому вопросу», в свою очередь, избавляло Софию от необходимости делать болезненный и опасный выбор между Германией и Советским Союзом, что должно было содействовать получению ее согласия на договоренность с СССР.

Вместе с тем, серьезной ошибкой было возвращение от идеи гарантии к предложению о пакте взаимопомощи. Требовать от маленькой Болгарии защиты советских интересов на Черном море и в районе Проливов, а также безропотно участвовать, в силу союзнических обязательств, во всех геополитических играх Москвы, было чрезмерно и бесперспективно. Почему Кремль вдруг решил вернуться от варианта гарантии к намного более трудному варианту договора о взаимопомощи нам не известно. Официально Москва объясняла эту перемену тем, что вариант гарантии указывал на неравноправных характер отношений между предлагающей и получающей сторонами. В действительности, вероятно, сочли, что ради присоединения Советского Союза к Тройственному пакту Берлин пойдет на все, что угодно – и ошиблись.