Рапалло – великий перелом – пакт – война: СССР на пути в стратегический тупик. Дипломатические хроники и размышления

Кремлевские лидеры не сомневались, что очередного претендента на мировое господство ожидает судьба всех его предшественников, но боялись не дожить до этого счастливого времени. Они прекрасно помнили про метаморфозы, произошедшие на их памяти с Россией за три года «империалистической»: вступив в войну с куда более выгодных позиций (в смысле внутриполитического и международного положения), из царской она превратилась в республиканско-демократическую и вышла из войны советской. Сталину очень не хотелось, чтобы страна проделала обратный путь, даже до республиканско-демократического рубежа. Поэтому задачу обеспечения внешней безопасности государства Кремль подменил задачей обеспечения безопасности режима. А решались эти задачи совершенно по-разному: первая – путем участия в широкой антигитлеровской коалиции, что, в конечном счете, и произойдет и станет для страны спасением; вторая – путем конъюнктурного сговора с фашистской Германией, имевшего результатом коллапс 22 июня.

За шесть дней до подписания пакта, о чем он, конечно, не знал, Ф. Ф. Раскольников обличал Сталина в своем открытом письме: «В грозный час военной опасности […] когда единственная возможность предотвращения войны – открытое вступление Союза Советов в Международный блок демократических государств, скорейшее заключение военного и политического союза с Англией и Францией, вы колеблетесь, выжидаете и качаетесь, как маятник, между двумя «осями». Во всех расчетах вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного страха потерять личную власть». Полпред ошибся в одном: маятник уже остановился – решение было принято.

Ради умиротворения своего потенциального могильщика, Кремль отправил в утиль весь наработанный ранее корпус межгосударственных договоров, относившихся к вопросам обеспечения внешней безопасности СССР, и объявил фактически врагами вчерашних – и, кстати, завтрашних – естественных союзников. Получив от Берлина временную гарантию безнаказанности за свои действия в Восточной Европе, Кремль проявил все свои худшие качества, такие как неспособность просчитать ситуацию даже на один ход вперед и предвидеть последствия принимаемых решений, упование на грубую силу и неумение пользоваться инструментарием дипломатии, тотальное непонимание ценности международного права и неуважение к нему.

В результате законное и бесспорно целесообразное стремление исправить «под себя» стратегическую ситуацию в районе Балтийского моря реализовали так, что ситуация только ухудшилась. Совершили чудовищную ошибку/несправедливость в Польше, покусившись на ее исконные земли, но, слава богу, вовремя поправились. Затем выбрали самые неудачные время и способ решения бессарабского вопроса, попутно развалив региональную систему противодействия германской экспансии в лице Балканской и Малой Антант. Выступая на сессии ВС СССР по вопросу о ратификации пакта о ненападении с Германией, Молотов с видом Талейрана наших дней изрек труизм, дескать искусство внешней политики состоит в том, чтобы превращать вчерашних врагов в добрых соседей. Что ж, как говорится, каким судом судите, таким и вас судить будут: на 22 июня, после двух лет его деятельности на посту наркома иностранных дел, во всем мире у СССР осталось целых два союзника – Монгольская и Тувинская народные республики.[204]

С позиции исторического детерминизма

Чтобы снять с Кремля ответственность за провальную политику, поставившую страну на край гибели, официальная историография до сих пор утверждает, что неизбежность войны была запрограммирована самим социалистическим выбором, сделанным народом в октябре 17 года в условиях капиталистического окружения. Как будто прошедшие с той поры столетие не доказало абсолютную неприменимость теории классовой борьбы к международным отношениям. Воевали все – капиталистические страны между собой, социалистические страны между собой, одни капиталистические страны в союзе с социалистическими странами против других капиталистических стран, но ни разу водораздел не проходил по линии «капитализм – социализм». В принципе такие войны возможны, как между всякими другими государствами, но их причины будут не идеологическими, а любого иного рода. В истории западной цивилизации эпоха религиозных войн осталась далеко позади, т. ч. в ХХ в. государства уже не воевали из-за разного подхода к вопросам социальной теории.