Рапалло – великий перелом – пакт – война: СССР на пути в стратегический тупик. Дипломатические хроники и размышления

На решающее значение германского фактора указывает выбор Литвы в качестве первого объекта новых мероприятий СССР: из трех стран региона только у нее имелась общая граница с Рейхом. Захват Литвы открывал Германии путь ко всей Прибалтике. Поэтому, чтобы не дать Берлину опомниться, было решено максимально быстро заполнить вакуум силы именно здесь. Именно так Молотов и объяснил и. о. премьер-министра Литвы Креве-Мицкевичусу выбор его страны первым объектом новых советских мероприятий [82, p. 126]. Шеф восточноевропейского департамента МИД Великобритании У. Стрэнг так описывал происходящее: «Русские, кажется, дрожа от страха вследствие неожиданного для них успеха немцев, уже исподволь, видимо, начинают придираться к прибалтийским государствам, на этот раз начиная с Литвы, чтобы при необходимости свойственными большевикам методами можно было бы оправдать эвентуальную оккупацию Прибалтики» [77, с. 538–539]. Того же мнения придерживался В. Шуленбург, разглядевший еще одну грань проблемы: победы Германии дали повод для надежд в Прибалтике, особенно пограничной Литве, на германское заступничество от Кремля, что могло подвигнуть прибалтов на проявление большей твердости по отношению к СССР. [93, p. 599].

В Москве справедливо решили, что в условиях боевых действий воюющим на западе державам стало не до событий в регионе; следовательно, значительно снизилась угроза их вмешательства на стороне Балтии, а СССР обрел почти полную свободу рук. Главным было успеть создать ситуацию свершившихся фактов до окончания боев на западном фронте. Именно поэтому политические мероприятия Кремля в странах Балтии имели откровенно импровизированный характер, но советизация здесь была ни при чем. Для советизации Прибалтики запланированная Москвой исключительно обширная оккупация не требовалась.

В качестве косвенных доказательств справедливости этой оценки можно привести следующие факты. 23 мая 1940 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение об эвакуации на родину, как иностранцев, литовского населения присоединенных в сентябре 1939 г. районов Западной Белоруссии. Подобное решение не имело смысла, если бы к этому времени уже приступили к реализации плана инкорпорации Литвы в СССР. Более того, 26 мая 1940 г. заместитель наркома иностранных дел В. Г. Деканозов информировал о принятом решении Л. Наткевичюса.

Таким образом, даже после сделанного Заявления от 25 мая решение о присоединении Литвы к СССР еще не было принято. Ни словом эта цель не обозначена и в директиве начальника Политуправления РККА Л. З. Мехлиса, направленной в штабы Ленинградского и Белорусского военных округов в начале июня ввиду подготовки акции по вводу дополнительных войск в Прибалтику [95, ф. 9, оп. 29, д. 504, л. 52–58]. Наконец, уже 8 июня СССР идет на подписание с Эстонией основополагающего документа об административных правилах пребывания советских войск в этой стране, которому предстоявшие события отмерили всего семь дней жизни. Факт подписания этого соглашения, а также ничем не омраченный визит в Москву 2–9 июня военного министра Латвии К. Беркиса, однозначно указывают на то, что даже тогда судьба государств Балтии еще оставалась нерешенной.

Вообще следует подчеркнуть, что вопрос «советизировать или нет Прибалтику?» решался не столько в голове Сталина, сколько на полях сражений во Франции. Если мы говорим не о сокровенных желаниях кремлевских вождей (а они с 1917 г. спали и видели, как бы сделать союз советских республик Земношарным), а о практических мероприятиях в прибалтийском регионе летом 1940 г., то все их планы не дорого стоили, не получив одобрения Берлина. На установление советского протектората такое согласие было дано осенью предыдущего года, хотя находившаяся на пике побед Германия могла и его забрать назад. Но попробовать стоило, а вот планировать что-либо дальше этого рубежа, не выяснив, где находится предел германскому терпению, просто не имело смысла. Выяснить же это можно было, только постепенно продвигаясь в нужном направлении к еще не зафиксированной цели. Вероятно также, что после истории с «правительством Куусинена» в Финляндии[72] в Москве сочли не лишним посмотреть и на отношение народов трех стран к происходящим переменам.

Вернемся, однако, к изложению хроники событий. В Каунасе, конечно, сразу же оценили всю серьезность положения и демонстрацией доброй воли пытались умилостивить большого соседа. Однако урегулирование конфликта никак не входило в планы Москвы. Напротив, она пошла на его эскалацию, опубликовав 30 мая в открытой печати сообщение НКИД под характерным заголовком «О провокационных действиях литовских властей» [63, c.334–335].