Рапалло – великий перелом – пакт – война: СССР на пути в стратегический тупик. Дипломатические хроники и размышления

Больше других в скорейшем прекращении боевых действий была заинтересована, разумеется, Финляндия. Ее дипломатия уже в первые дни войны благодаря посредническим услугам США и Швеции дала Москве знать о своей готовности вернуться за стол переговоров. Одновременно Хельсинки пытался найти защиту у Лиги наций, к которой обратился 3 декабря с просьбой о посредничестве и помощи. Миротворческие усилия поначалу не находили отклика в Москве, явно сделавшей ставку на быстрый разгром Финляндии и воцарение в Хельсинки «правительства Куусинена». Чтобы без лишних политических издержек отделаться от несвоевременного вмешательства посредников, Москва уверяла последних, в духе процитированных выше ответов Молотова Авенолю и Винтеру, что ни с кем не воюет и пр. и пр. Отказываться от поступавших предложений о мире Кремль вынуждали и неудачи Красной Армии на Карельском фронте в декабре 1939 – январе 1940 гг.: в таком контексте принятие услуг миротворцев могло быть расценено как свидетельство слабости.

С другой стороны, изо дня в день усиливалась международная изоляция СССР и нарастала угроза активного противодействия его политике со стороны самых разных стран. Уже 2 декабря США объявили весьма болезненное для армии и народного хозяйства СССР эмбарго на поставку стратегического сырья и ряда промышленных изделий. 14 декабря по результатам рассмотрения обращения Финляндии в Лигу наций и ввиду невыполнения Советским Союзом решения Совета этой организации о прекращении боевых действий он был из нее исключен. Из сочувствовавших Финляндии стран начались поставки вооружений и посылка добровольцев. Общественное мнение Швеции и Норвегии усиливало давление на свои правительства в пользу оказания борющемуся соседу более действенной помощи. По соображениям военно – политического и экономического порядка за окончание войны, наконец, выступала и Германия. В состоявшейся 25 января беседе с Молотовым Шуленбург настойчиво зондировал вопрос о приемлемости для СССР германских посреднических услуг [14, c. 52].

Все же решающим обстоятельством, подтолкнувшим Москву на путь мирного урегулирования вооруженного конфликта, явилось начатое еще в декабре обсуждение Лондоном и Парижем плана посылки экспедиционных войск на помощь Финляндии. Первоначально в Кремле рассчитывали «обогнать» союзников на поле боя; однако военное решение вопроса затягивалось, и даже взятие Хельсинки могло в этом смысле оказаться ничего не значащим в случае продолжения сопротивления отдельных частей финской армии и широкого партизанского движения. Кроме того, воцарение в столице никем не признанного правительства не создавало никакой правовой реальности и отнюдь не закрывало «финский вопрос».

Чтобы сорвать планы англо – французского вмешательства, в Москве было решено припугнуть Швецию и Норвегию с целью укрепить их в намерении остаться в стороне от конфликта и всеми силами противостоять запросам из Парижа и Лондона на военный транзит. Однако обнаруживать свой испуг перед интервенцией союзников Москве очень не хотелось. Поэтому в качестве предлога для предъявления претензий ухватились за скромную помощь, которую общественность двух стран оказывала борющемуся соседу, и сочувственное отношение к нему их прессы. 5 января правительство СССР сделало непропорционально жесткие представления правительствам Швеции и Норвегии, обвиняя их в нарушении политики нейтралитета и чуть ли не подготовке войны против СССР.

Впрочем, ларчик открывался просто, и сделал это сам Кремль. 15 января в «Известиях» появилось сообщение «В Наркоминделе СССР» о советских представлениях и полученных ответах на них Осло и Стокгольма. Последние признавались «не вполне удовлетворительными». «Такая позиция правительств Швеции и Норвегии, – предупреждал НКИД, – таит в себе опасности.[102] Она свидетельствует о том, что правительства Швеции и Норвегии не оказывают должного сопротивления воздействию тех держав, которые стремятся втянуть Швецию и Норвегию в войну против СССР» [21, c. 38–40].

В этих условиях, хотя до Хельсинки было уже «рукой подать», в Москве сочли целесообразным вступить на путь переговоров с законным правительством Финляндии по дипломатическим каналам, предоставленным посредниками. Позже курс на «неожиданное завершение финской войны» Шуленбург объяснил так: «Если англичане и французы намеревались занять Норвегию и Швецию, то можно с определенностью предположить, что советское правительство знало об этих планах и, очевидно, было напугано ими. Советскому правительству мерещилось появление англичан и французов на побережье Балтийского моря, ему виделось, что будет вновь открыт финский вопрос […] Наконец, их больше всего пугала опасность вовлечения в войну с двумя великими державами» [23, док. № 95].