Раса хищников

Политический горизонт меняется, а мы все еще не дождались крупных фигур, за которых можно было бы спокойно отдать голос на президентских выборах. Я уже не говорю о Леппере^[244] и Гертыхе — впрочем, Гертыхов сейчас уже двое^[245], — но братьям Качинским^[246] я тоже не доверяю, тем более что их не различаю. Как чертик из коробочки вдруг выскочила кандидатура госпожи Бохняж^[247]. Может, и не худшая, но придутся ли избирателям по вкусу столь неожиданные и скоропалительные решения?

Я пребываю в полной растерянности и на склоне лет не вижу для Польши торной дороги, ведущей к лучшему будущему. Боюсь, что мы движемся по бездорожью. У нас произошел конфуз с так называемыми социал-демократами с Миллером^[248] во главе, можем дождаться и конфуза с «Лигой польских семей»^[249]… А ведь политическая жизнь не может складываться только из конфузов.

Июнь 2005

В кругу паранойи^{69}

Энциклопедия по психиатрии толкует паранойю как психическое нарушение, при котором вырабатывается весьма цельное мировоззрение. Отдельные элементы в нем логически сочетаются, однако их совокупность не находит отражения в реальном мире. Я уже писал когда-то о книге американца Брайана Марка Ригга «Еврейские солдаты Гитлера»^[250], только что изданной в Польше. А сейчас, перечитав ее, пришел к выводу, что Гитлер все-таки был параноиком.

Ригг проделал солидную работу: выучил немецкий язык, перерыл огромное количество документов. По его оценкам, в вермахте служили примерно сто пятьдесят тысяч солдат хотя бы частично еврейского происхождения, причем во всех родах войск, а также на всех уровнях армейской иерархии; к ним относился, например, один из создателей мощи люфтваффе фельдмаршал Мильх. И вдруг Гитлеру приходит в голову параноидальная идея: тщательно проверять, кто чистый еврей, а кто mischling, то есть еврей наполовину или на четверть. Еврейская кровь должна была в принципе считаться чем-то вроде яда, и Гитлер присвоил себе исключительное право решать, кто является его носителем, а кто — нет.

Начиная с 1933 года, а особенно после принятия Нюрнбергских расовых законов^[251], постепенно стала набирать размах кампания, которую даже трудно назвать антисемитской — скорее это был геноцид. «Мишлингам» с различным процентным содержанием немецкой крови, по сути, была дана лишь отсрочка: после победы Германии всех их предполагалось уничтожить. Гитлер со своей прогрессирующей, заразной паранойей вел себя все более радикально, и задача уничтожения всех, кто подпорчен еврейской кровью, представлялась ему важнее даже военных успехов. Когда в 1944–1945 годах очевидным стал скорый конец Третьего рейха и русские были уже на подступах к Берлину, он поочередно убрал из генерального штаба тех генералов, в родословной которых якобы имелись следы дурного происхождения.

Несчастные потомки смешанных браков, конечно, боролись за свое спасение. Существовала целая процедура, позволяющая избежать смерти, но она была сложной и постоянно менялась, поскольку зависела, во-первых, от настроения Гитлера, а во-вторых, от положения на фронтах. Фюрер закрепил за собой право жаловать избранных полукровок за особые заслуги статусом арийцев; это называлось «очищением немецкой крови». Однако он очень злился, когда подчиненные заступались за «своих евреев», а после покушений на себя отменял кое-какие из критериев статуса арийца или полуарийца.

Чтение Ригга чем-то напоминает чтение телефонного справочника — такое множество фамилий мелькает на его страницах. Становится понятным и то, что крах папизма в некоторой степени предопределили масштабная ассимиляция немецких евреев и многочисленные смешанные браки. Внезапно ассимиляция или смена вероисповедания перестали иметь какое-либо значение, важна была только так называемая еврейская кровь или форма носа. Начались расследования: не было ли у кого-то бабки или прабабки еврейки — особенно пагубным считалось наличие двух бабушек, хотя «подозреваемый» иногда вообще не знал о своем дурном происхождении. Машина заработала, но, что интереснее всего, как только рухнул нацистский режим, она лопнула точно мыльный пузырь, оставив миллионы трупов, но не так много свидетельств, объяснявших принципы ее действия.

Ригг показывает, насколько привитая как болезнь паранойя Гитлера разъела немецкое общество. Читая эту книгу, я чувствовал, как мурашки бегут у меня по телу, а закончив, еще разубедился, что мир то и дело захлестывают волны безумия или невменяемости, роковым образом влияя на жизнь народов и обществ. Мы все подвержены приступам иррационального проявления эмоций — не обязательно это антисемитизм, — и таких приступов следует опасаться.