Раскаяние Бабника (ЛП)

Мы решили нанять лимузин, чтобы доехать до благотворительного ужина ее отца. Вместо того, чтобы спрятаться, пока новости не утихнут. Имело смысл лишь показать наше единство и силу.

Прошла уже неделя с тех пор, как разлетелись слухи обо мне и маме Остин, ажиотаж не утихал, но без доказательств все строилось исключительно на догадках, чего и хотел отец Остин, я в этом уверен.

Достаточно слухов, чтобы выставить свою жену в дурном свете. А себя — раненым до глубины души, да еще и перед избирательной кампанией.

Я уже второй раз за вечер похлопал по карману пиджака, чтобы удостовериться, что все необходимое при мне, и улыбнулся, почувствовав знакомую форму.

Сегодняшний вечер обещает запомниться не только по одной причине.

Как только я помог Остин выйти из лимузина, замелькали вспышки камер, репортеры принялись закидывать нас вопросами в попытках выяснить, что мы делаем вместе.

Я игнорировал их и решил поцеловать Остин взасос, а потом дважды чмокнуть в лоб и сжать ее ладонь в своей.

Фотоаппараты заработали еще активнее.

Эвери с Лукасом замыкали наше шествие, и когда мы, наконец, зашли внутрь, с моих плеч словно сняли пятисотфунтовый кирпич.

Мама Остин уже ждала нас с шампанским в руках. Она красива, но она – не Остин. Улыбнулась нам обоим, подошла и взяла Остин за руку, словно говоря «мы команда».

Я боялся, что Остин заплачет. Вместо этого она с высоко поднятой головой направилась к нашему столику.

Где, чудо из чудес, папа Остин вел деловую беседу.

Он выглядел так, словно его вот-вот стошнит, когда его взгляд остановился на жене и нас с Остин вместе.

Но, думаю, самое лучшее за этот вечер произошло тогда, когда миссис Роджерс громко воскликнула:

— Дорогой! Это доктор Холлоуэй. Помнишь, к которому ты меня отправил, чтобы я сделала ту операцию, которую ты хотел? — Она так громко говорила, что было нереально не слышать ее на фоне тихо игравшей музыки. Она повернулась ко мне. — Так мило с твоей стороны было встретиться со мной вне работы, а то столько личных дел навалилось.

— В любое время, — я кивнул. — И я тоже должен вас поблагодарить.

— Оу? — она изогнула брови. — За что, милый?

— За разрешение встречаться с вашей дочерью.

Выражение лица мэра Роджерса было просто непередаваемым, сменившись с яростного вынужденной улыбкой, когда он кивнул жене и выдавил:

— Да?

— Ну... — миссис Роджерс подмигнула нам обоим. — Когда ты сказал, что любишь ее, я была так рада, что она наконец-то нашла такого, как ты.

У нас была аудитория.

Которая жадно глотала каждое слово.

И чертов мэр Роджерс ничего не мог с этим сделать. Лукас кашлянул рядом со мной.

— Ох, простите, мы пойдем за шампанским, — я наклонился и поцеловал маму Остин в щеку. — Спасибо. Мэр, — кивнул ему и притянул Остин как можно ближе. — Хорошего вечера.

— Надеюсь, — его фальшивая улыбка была идеальной, мэр выглядел совершенно готовым для очередного снимка камер.

— Будь я вами, я бы насладился моментом, — я наклонил голову. — Никогда не знаешь, что может случиться завтра, верно? — я выдавил сухой смешок, на что улыбка отца Остин едва дрогнула, приняв несколько обиженный вид.

Честно говоря, в этот момент мне стало его жалко.

Что хорошего в деньгах и известности, когда тебе не с кем пойти домой? Когда репутация, над которой работал всю жизнь, исчезла за один вечер? Когда потерял работу, ради которой пожертвовал семьей и остался ни с чем?

У него скоро будут внуки. А он даже не знал об этом.

И я предполагаю, даже если мы ему расскажем, он использует это, чтобы отвлечь внимание от надвигавшегося скандала.

Мэр что-то шепнул на ухо помощнику.

Неважно, если он сегодня узнает, что будет в завтрашних газетах. Они уже печатались.

Оказавшись вне зоны слышимости, Остин наконец произнесла:

— Ты этого не сделал.

— Что? — мы остановились, а Лукас и Эвери проскользнули вперед, чтобы взять что-нибудь выпить. — О чем ты?

Остин вперила в меня взгляд своих голубых глаз. Она была так красива, что щемило в груди.

— Ты всех заставляешь есть с твоих рук, к тому же, у тебя есть фотографии и диктофон в кармане, и ты можешь уничтожить моего отца, — она стукнула меня по груди и нахмурилась. — Ну, или было там, потому что ты проверял свой карман как параноик, а потом...

Я упал на одно колено. Остин ахнула.

Эвери вытащила телефон, чтобы все записывать, как ей велели, пока Лукас держал наготове шампанское для нашего маленького праздника. Правда, для Остин была газированная вода.

Много, много воды.

И если скажет «да», то, возможно, глоток «Маунтин Дью». Упаси меня бог от ребенка, так же помешанного на сладком, как его мать.

— Остин... — я полез в карман пиджака, мимо флешки с информацией о всех грязных делишках мэра для завтрашних газет, и схватил маленькую бархатную коробочку. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Вокруг нас медленно собралась толпа.

Краем глаза я увидел поднятые телефоны, люди улыбались до ушей, а Эвери словно готова была описаться от волнения, она не могла устоять на месте.

— Правда? — глаза Остин сверкнули слезами.