Раскаяние Бабника

— Женщина, которую предали, очень опасное создание, — она улыбнулась. — Если собираешься ей рассказывать, то обязательно расскажи все. Часть меня хочет, чтобы она оставалась в неведении. Я не хочу, чтобы дочь смотрела на нас с отцом с разочарованием во взгляде. Знаю, что буду бороться до последнего вздоха, чтобы сохранить остатки нашей семьи — меня и Остин. Я слишком долго позволяла ему контролировать нас. Больше этого не будет.

— Даже если это уничтожит ваш идеальный мир? Потому что проще всего позволить ему поступать, как хочется, и продолжать притворяться.

— Тогда я буду жить во лжи. Я устала жить в мире, в котором люди видят только то, что мы им позволяем, поэтому да, даже тогда.

Она встала и поцеловала меня в лоб. Я не мог не улыбнуться.

Неудивительно, что Остин любила, когда я так делал.

Мой гнев быстро улетучился, и тогда я осознал, что был не прав, пытаясь контролировать ситуацию. Защищая Остин, я поступал так же, как ее родители всю жизнь.

Контролировали ее.

Я поднял взгляд, чтобы поблагодарить и почувствовал, будто меня только что пнули в живот.

В дверях стояла Остин, на лице застыло выражение ужаса.

Я быстро прикинул, что она могла увидеть, как ее мама поцеловала меня в лоб, как мы вместе пили кофе. В этом не было ничего ужасного. Но она выглядела такой раненой, словно едва могла дышать.

Она выбежала из ресторана, будто за ней кто-то гнался. Миссис Роджерс выругалась себе под нос.

— Дерьмо! — Я быстро достал пару бумажек из кармана, кинул на стол и бросился вслед за Остин. — Остин!

Она побежала мимо своей машины.

На проезжую часть. Несколько машин посигналили, когда она перебежала на другую сторону и продолжала бежать, пока не остановилась перевести дыхание, наклонившись и уперевшись ладонями в колени.

Я догнал ее.

И слышал лишь сбивчивые рыдания.

— Остин. — В ушах шумел ветер, а холодный дождь хлестал по лицу. — Малышка, я понятия не имею, что ты себе надумала, но гарантирую, что ты не права.

— Оставь меня! — Она предприняла слабую попытку оттолкнуть меня. Черта с два я ее отпущу.

Я схватил ее за руку и притянул к своей груди, не давая убежать.

— Почему ты плачешь?

— Потому что, — она всхлипнула, — моя мама изменщица! Отец говорил об этом утром, когда мы с ним столкнулись. Он был так расстроен и сказал, сказал...

— Твой отец – чертов лжец, — перебил ее с едва сдерживаемым гневом. — А твоя мама просто спрашивала меня, правда ли это.

— Что правда?

— Не здесь. — Я оглянулся на людную улицу, на снующих мимо нас людей под разноцветными зонтиками.

— У тебя нет другого выбора, или я уйду!

— Проклятие, Остин, почему тебе обязательно нужно быть такой упертой!

— Расскажи! — Она толкнула меня в грудь. — Ты?... — Ее губы скривились. — Почему она была тогда в твоем кабинете? Почему она тебя поцеловала? — Остин выплюнула последнюю фразу, будто я совершил нечто непростительное. Но, возможно, так и было.

— Это не то, на что похоже со стороны. — Я потянулся к ней, но она отпрянула. — Мы просто разговаривали.

— О, как мило. Просто разговаривали. Вы просто разговаривали и держались за руки, — ее взгляд из злого обернулся испуганным. — Из-за этого? Это была причина? Ты использовал меня, чтобы добраться до моей матери! — Она отшатнулась от меня. — Она что-то дала тебе тогда в кабинете, и ты сказал, ты сказал... — В ее глазах появилось еще больше слез, они катились по щекам. — Что я девчонка, а ты хотел женщину, — она икнула.

Я грубо поцеловал ее в губы.

Она ударила меня в грудь, но потом поддалась на мой голодный поцелуй.

— Остин, я люблю тебя. ТЕБЯ.

— Но...

— Замолчи и просто послушай, думаю, ты можешь это сделать?

— Нет.

Я вздохнул.

— Ладно, попытаюсь.

Она недовольно уставилась на меня, хотя, уверен, что уголки ее губ дрогнули, сдерживая улыбку.

— Пойдем. — Я потянул ее за руку в «Старбакс» через дорогу и заказал нам два горячих кофе «Пайк плейс», прежде чем отвести ее за столик в углу зала.

— Зачем тебе надо было встречаться с моей мамой? — Ее глаза излучали столько боли, а я собирался сделать все еще хуже.

— Из-за измены твоего отца.

Ее плечи резко опустились, девушка застыла, а потом прошептала:

— Это не объясняет, почему ты встречался с моей мамой.

Я вздохнул, чувствуя желание вылить на лицо горячий кофе, чтобы хотя бы избавиться от ощущения холодного дождя на коже, прежде чем сознаться во всех грехах.

— Твой отец изменил твоей маме... — Я прокашлялся и посмотрел ей прямо в глаза. Бомба была готова разорваться. Я колебался. Потому что кому захочется иметь такой разговор? — С моей.

Она нахмурилась.

— Твоей что?

— Моей мамой.

— Что?

— Моей мамой, — медленно повторил я. — Твой папа.

У Остин приоткрылся рот.

— Что?

— Это продолжается уже три месяца, — проворчал я. — Я обнаружил где-то за месяц до того, как мы начали встречаться.

— Как?