Раскаяние (СИ)

- Как ты смеешь кричать на маму? Как ты смеешь требовать для себя обновки в то время, когда мы все ходим полураздетые, не доедаем, экономим на всем, чтобы тебе послать денег? Мама работает на двух работах и практически не отдыхает. Знаешь ли ты, что мы с мамой еще дополнительно берем на дом стирку и дважды в неделю убираем в квартире у маминых бывших знакомых, чтобы заработать лишнюю копейку? А ты ведешь себя, как барынька, зажравшаяся барынька! Мама себя не щадит, чтобы выучить тебя, дать образование, в надежде, что ты потом поможешь поднять остальных детей. Но я, откровенно говоря, сомневаюсь, что ты способна оценить мамину жертвенность. Я видела все и замечала, но надеялась, что ты оценишь наши усилия, и потому молчала до поры до времени.

Зиночка слушала Лелю с плотно сжатыми губами. Несколько раз она порывалась остановить гневную речь сестры, но та предостерегающе поднимала руку и продолжала говорить. Когда Леля замолчала, Зиночка вызывающе спросила:

- Ты все сказала? А теперь послушай меня! Я не знаю, что вы с мамой себе вообразили, но я не собираюсь свою молодую жизнь тратить на вас. Это понятно? Я скоро выхожу замуж за сына дипломата и не думаю, что мой муж обрадуется новой нищей родне. Для него я сирота.

- Сирота? - изумилась Леля. - Ты от нас отказываешься? Ты нас всех уже похоронила? Как же ты можешь? Я так любила тебя, так тобой гордилась! А теперь я презираю и ненавижу тебя! Ты предатель, подлый предатель!

И Леля безудержно разрыдалась. Зиночка окинула плачущую сестру презрительным взглядом и гордо выплыла из комнаты.

Когда Агафье Лукиничне стало лучше, Зиночка объявила, что уезжает обратно в Москву.

- Как уезжаешь? - удивилась мать. - До 1-го сентября еще полтора месяца.

- Я обещала помочь в приемной комиссии, и заработанные деньги мне не помешают. К тому же, мое пребывание здесь некоторым не нравится.

- О чем ты говоришь, доченька? Мы все тебя очень любим, так ждали тебя и Леля, и малыши. Ты обиделась, что я не сумела тебе справить обновки? Я уже собиралась занять денег у Анны Ивановны и сшить тебе новый костюм, а старый твой я перешью Леле.

Леля тихо, но твердо сказала:

- Мне ничего не нужно от Зины. Я еще год прохожу в своей старенькой форме, а, кроме школы, мне больше ходить некуда. А вот Виталик безнадежно вырос из своей формы, и ему обязательно нужна новая. У девочек обувь стала мала, и от этих покупок тоже никуда не уйти.

- Виталику я сама сошью форму из костюма вашего папы, а вот обувь, действительно, придется покупать, но ближе к школе. Ноги у девочек растут быстро. Пока тепло, побегают босыми.

Зиночка равнодушно выслушала диалог матери и сестры, всем своим видом показывая, что эти проблемы ее не касаются. Агафья Лукинична удивленно на нее взглянула:

- Ты не рада, доченька, что я тебе сошью новый костюм?

- Мама, лучше отдай мне деньги, а я себе в Москве куплю готовый. Ты все равно так не сошьешь, как на фабрике. Только не обижайся, пожалуйста!

- Что ж, готовый, так готовый - дело твое.

Леля гневно взглянула на Зиночку:

- Ты что, не услышала, что денег нет, и что предстоят большие траты на остальных? У тебя костюм и так приличный, имей совесть!

- Девочки, не ссорьтесь! - примирительно сказала Агафья Лукинична. - Ты, Леля, не права. Зиночка учится в университете и должна выглядеть достойно, не хуже всех.

- Мама, о чем ты говоришь? Ты думаешь, там учатся одни модницы? Ты избаловала Зинаиду. Она не хочет считаться с нашей бедностью.

Зина капризно передернула плечиком и сказала:

- Ты мне просто завидуешь, вот и злишься. Зависть - скверное качество. Смотри, а то цвет лица испортится.

Агафья Лукинична все-таки заняла деньги у Анны Ивановны, и Зиночка вскоре уехала. Она прислала одно письмо, что доехала хорошо, и надолго замолчала. Чтобы рассчитаться с долгом и выкроить деньги на младших детей, Агафья Лукинична приняла заказ на вязание костюма Анне Ивановне. Леля старалась ей помочь, видя, в каком состоянии мать приходит после двух работ, а потом садится за вязание. Она полностью взяла на себя ведение хозяйства и, к тому же, вместе с младшими сестренками и братом вызвалась за плату помогать Анне Ивановне с прополкой и поливом в огороде. К учебному году на заработанные деньги удалось купить младшим девочкам обувь, а костюм для Виталика Агафья Лукинична сшила с помощью Лели. Она его скроила, а Леля строчила швы. Костюм получился на славу, и первого сентября все дети отправились в школу прилично одетыми.

От Зины писем не было, и Агафья Лукинична затревожилась. Такого не бывало, чтобы дочь больше двух месяцев молчала. Вечером, уложив младших детей спать, она поделилась своей тревогой с Лелей:

- Боюсь, что с Зиночкой что-то случилось. Пошлю ей телеграмму, а если ответа не будет, придется ехать к ней в Москву.

- Мама, я не хотела тебе говорить, но Зина в последний приезд в разговоре со мной отказалась от всех нас. Сказала, что не собирается тратить свою молодую жизнь на нас. Думаю, что она молчит не случайно. А еще она сказала, что собирается замуж за сына дипломата, и тому не нужна нищая родня.