Раскаленное солнце (СИ)

Тяжёлые мысли никуда не исчезли, но они стали легче, словно тесное пространство, в которое они были заключены, начало расширяться, места становилось всё больше, и этим мыслям было где развернуться. Как гигантские пузыри, они курсировали по просторам моего расширенного сознания, сталкиваясь, содрогаясь, пульсируя. Удивительно было сознавать, что я прекрасно ориентируюсь в этих пузырях. Для меня это не просто галлюцинация — это упорядоченная система, имеющая некий алгоритм. Я не смогу объяснить этого, но в тот момент мне всё было предельно ясно как на ладони. Я понял, что действительно не жалею о совершённом убийстве и я совершил бы его снова, а мой страх быть пойманным абсолютно иррационален: он не имеет никакого смысла. Если меня и поймают, если меня даже убьют — это не будет иметь значения. Просто не будет, и всё. Это совершенно не важно. Моя жизнь в этом мире, возможно, имела одну единственную цель — это самое убийство. Это карма. И всё, что ни произошло бы после этого, — лишь отработка и искупление, никоим образом от меня не зависящие.

После этого озарения меня накрыла непередаваемая тоска. Ведь я осознал бессмысленность своего существования. Я мог встать в позу и заявить, что никакая судьба или карма не смеет указывать, что мне делать, я сам решу, но… У меня не было ни целей, ни амбиций. Для чего живут люди? Для чего они получают образование, постигают что-то, строят свою карьеру? Большинство находят свои половинки и продолжаются в детях, ради них, наверное, и стоит делать что-то в этой жизни. Кто-то просто обожает потреблять и всю свою жизнь посвящает тому, чтобы вкусно кушать, весело проводить время, хорошо выглядеть — в общем, всячески услаждать своё тело. Есть созидатели, посвятившие себя науке или искусству. Но если я не собираюсь размножаться, равнодушен к себе и совершенно бездарен… Для чего же я существую? Я не гожусь даже в потребители, потому что мне ничего не нужно. А может, стоило обрить голову налысо и рвануть вместе с Саррой в Индию?

Я вспомнил про Сарру, а вслед за ней и про космос, и понял, что пространство вокруг моих пузырей напоминает бесконечно расширяющуюся вселенную, а сами пузыри лишились своей оболочки. Мысли из них расплывались цветными фракталами, проходили прямо через меня. Только теперь я осознал, что это не они во мне, а я в них.

Я подумал о Жене, о своей несчастной любви и понял, что моё существование не просто бессмысленно — оно разрушительно. Нет, я не приплетал сюда СС, этот вопрос был закрыт, и отношение моё к нему больше не подвергалось сомнениям. Меня приводило в ужас понимание того, что все, кого угораздило полюбить меня, — уже на том свете. Моего отца довели нездоровые чувства ко мне, Сима покончил с собой из-за моего безразличия… Мысли об этом больно резанули по сердцу. Я так ненавидел себя, мне было чудовищно жаль их обоих. Особенно Симу. Почему-то я не мог отделаться от ощущения, будто я сам, собственными руками, затолкал в его рот эти проклятые таблетки. Сима представился мне святым мучеником, вынужденным отдуваться за мои грехи. Несчастным Авелем, моим кармическим братом, с которым мы бок о бок наматываем уже не первый круг на колесе сансары, и в бесконечной череде перерождений я то и дело совершаю нечто ужасное, а он искупает мою вину своей смертью…

Это безумное смешение религий в моей голове нисколечко меня не смущало, поскольку я вообще не верил всерьёз ни в Иисуса, ни в Кришну, ни в кого-либо другого. Впрочем, это не мешало им обоим разгуливать по моему персональному космосу, как у себя дома. Они играли с моими пузырями и всячески глумились над моими фракталами. Мне было ужасно обидно за себя. Невыносимо больно смотреть на эту вакханалию, сердце разрывалось. Было так грустно, что хотелось плакать…

— Шаааа… — слышалось на фоне ненавязчивой, но очень тоскливой мелодии, в которой угадывалась симфоническая версия песни «Я хочу быть с тобой» группы «Наутилус Помпилиус».

«Я-я-я хочу быть с тобо-ой, — упорно игнорируя всё вокруг, выло моё внутреннее я. — Я та-ак хочу быть с тобой, и я буду с тобой».

— Саааа… — эти странные протяжные звуки всё не прекращались, а я не мог понять, кто и зачем завет какую-то Шасу и почему она не отвечает…

И вдруг до меня дошло, что слоги следовало переставить местами. Звали вовсе не Шасу, а Сашу — то есть меня. Я поднял глаза и увидел нависшую надо мной Юлю.

— Тебе звонят, — произнесла она.

Её слова отделились от губ, и сама она подёрнулась красновато-зелёным контуром, как 3D-картинки, на которые нужно смотреть через специальные очки, чтобы увидеть объёмное изображение. Я ещё подумал: а вдруг на самом деле мы все плоские? Двухмерные. Просто наши глаза устроены как эти очки, а всё вокруг имеет вот этот красно-зелёный контур, поэтому кажется нам объёмным…

Юля протянула мне мой мобильник, и я ответил на звонок, даже не взглянув на экран. Я тут же пожалел об этом.

— Саша, ты где? — спросил меня Женя.

— В пизде! — ответил я и положил трубку.

Снова заиграл «Наутилус Помпилиус». Я лежал и пытался вспомнить, когда я успел поставить эту мелодию на звонок.