Раскалённые сердца

– Перри, ты – единственный, кто имеет непосредственный доступ к системам связи. Контрольная плата из корабельного нейтринопередатчика пропала во время твоего дежурства. Говоря, что она вышла из строя, ты её тут же и вынул – и, спрятав в кармане, заявил, что та отсутствует.

Перри только рассмеялся в ответ.

– Команпил, вам нужен врач, но, боюсь, не хирург и не нарколог. У вас явные проблемы с психикой. Проверьте видеозапись – там видно, я ни в чём не виноват.

Ван Хойтен кивнул Коллинзу и Фергюсону, разрешая им присутствовать при разговоре. В такой ситуации нельзя было полагаться на подчинённых, пользуясь одним лишь авторитетом звания. Возникла необходимость убедить людей в том, что они – на правильной стороне.

– Перри, не говорите глупостей. Я эти видеозаписи десятки раз просмотрел – пока не обнаружил, что они смонтированы. Смонтированы при этом самым примитивным образом – вместо удалённого участка подключена запись с предыдущего, записанного когда на полчаса раньше, когда на час. Меня это удивило, потому что я, капитан корабля, доступа к памяти компьютера не имею. Сразу же напросилось предположение, что вы – агент Министерства Безопасности Родины…

– Да-да, военно-космической контрразведки, марсианской секретной службы и террористов из «Красной Земли»! Ребята, держите его, пока он и вас не застрелил! Это же настоящее кресло смертников! Он получает удовольствие, убивая нас одного за другим!

Ван Хойтен улыбнулся; его брови, однако, сурово сдвинулись в сплошную линию.

– Прямой призыв к мятежу, сержант Перри… Вы знакомы с уставом и знаете, что уже одного этого достаточно для того, чтобы осудить вас.

– Вы слышали?! – возмущению Перри не было предела. – Сначала он приковал меня к стулу и начал «шить» расстрел – а теперь обвиняет в том, что я этим недоволен! Вот в чём моя вина, да, команпил? Кто вы вообще такой, и откуда вас вытащила компания?

Ван Хойтен, отнюдь не готовый спорить с каждым из пунктов предъявленного ему обвинения в отдельности, решил ответить на все разом. Поставив электропистолет на предохранитель, он нанёс Перри мощный удар в нос. Хлынула кровь.

– Чёрт! Нос… Он сломал мне нос!

Устав требовал от ван Хойтена пресекать неповиновение и подстрекательство при помощи самых жёстких мер, и на сей раз он решил не опускаться до объяснений мотивов своих поступков. Вместо этого он продолжил рассказывать историю злодеяний Перри.

– Когда мне стало понятно, что на корабле действует шпион, внедрённый контрразведкой, я был вынужден слегка притормозить расследование. Правда, я изначально подозревал Перри, который и обнаружил пропажу платы. Ему было легче всего вынуть деталь из разъёма, так как он имел доступ к этому оборудованию по долгу службы. Ещё один раз он меня насторожил, когда продемонстрировал знание теорем Викстеда – они входят в программу обучения офицеров, и сержанты о них знать не должны. Некоторое время ситуация оставалась подвешенной. Лишь крайняя необходимость в нейтринолокации принудила меня сообщить Хьюзу – уже покойному Хьюзу – о намерении провести обыск. Вскоре Хьюз умер – умер от яда, подложенного тобой, Перри.

С последними словами он перевёл взгляд на штурмосвяза.

– Его отравил Андерсон! Он был таким же сумасшедшим, как и ты, – почти выкрикнул арестованный, в его голосе звучала едва сдерживаемая истерика.

– Андерсон просто не мог его отравить, – широко улыбаясь, произнёс ван Хойтен назидательным тоном. – Ещё вчера мы изъяли у нашего весёлого кока-стюарда все таблетки, тщательно обыскали камбуз, личные вещи – и даже гальюн. У него не осталось ничего, и любой скажет, что ещё за столом он был трезв. И вдруг – две внезапных смерти, одна за другой! А в перерыве между ними находятся контрольные платы! Причём там, где их и быть не могло – мы ведь вчера всё перерыли!

Коллинз и Фергюсон, похоже, начали понимать, что происходит.

– Проклятый ублюдок держал платы в собственном рундучке – он просто испугался, что их сейчас обнаружат. – Фергюсон, как обычно, говорил, выражая также мысли и настроение и своего более медлительного приятеля. – И тут же, не колеблясь ни секунды, отравил Хьюза, потом заскочил в кубрик и подкинул платы коку…

– К сожалению, я не догадался снять с них отпечатки пальцев, – кивнул ван Хойтен. – Потом наш бравый штурман-связист вколол Андерсону метапсилоцибинамин – его любимое лекарство. Конечно, кок был ему за это только благодарен и промолчал. А зря – доза оказалась смертельной, и уже через несколько минут он скончался. Так все свидетели были устранены.

– Ну и мразь. – Коллинз потрясённо выдохнул; его мускулистые руки то и дело сжимались в кулаки, словно он уже терзал и душил убийцу.

Расширившиеся от страха глаза Перри свидетельствовали о том, что ван Хойтен не ошибся. Несмотря на продолжающиеся попытки всё отрицать, сам обвиняемый явно действовал без прежней уверенности в собственных словах. Это заметили и Фергюсон с Коллинзом. Между ними и Перри теперь словно пролегла глубокая, до самого ада, расселина, преодолеть которую не под силу простым смертным. Перри для них уже был мертвецом.