Раскаты Грома

— Проверим расположение роты, — Рысь двинулся в сторону дальних «подсобок», держа палец на курке пистолета. Настя последовала за ним.

Теперь стало отчётливо видно, что и перегородки и сама стена лестничной клетки со стороны огромного помещения были повреждены следами пуль. У матрасов лежали гильзы. Гильзы были и у окон, валялись вдоль деревянных плинтусов. На одном из простенков-столбов висел стенд. Он держался на одном шурупе. Перекошенный «Вестник жизни роты!» представлял собой тонкий щит из клееной фанеры, обрамлённый пластиковым белым уголком. На нём висели листы с фотографиями, графиками и таблицами. Часть бумаг вывалилась на пол из-за защитных листов ламината, приклеенных вокруг мест под сводки на двусторонний скотч. Одеяла на кроватях были аккуратно застелены. Некоторые из них выглядели грязными, в отпечатавшихся следах берец и чьих-то лап. На одном из окон качалась почти оборванная «светомаскировка»: её немного колебало слабым ветром из распахнутой створки. Солнечный свет играл в стеклянных осколках, лежавших на белом подоконнике. «Вряд ли это окно открыло порывом», — подумал Рысь, проходя мимо.

Дойдя до дальних комнат, бойцы обнаружили, что в одной из перегородок невидных глазу со стороны входа в расположение была приличная дыра от взрыва какого-то небольшого снаряда. Потолок здесь осыпался кусками шпатлёвки, двери оказались изрезаны металлическими осколками, пол был весь в чёрной саже и кусках ДСП. За метровой дырой находилось помещение, заставленное коробками с тушёнкой и зелёными деревянными ящиками. Рядом на двери висела приклееная характерная для этого места красная табличка с надписью «Кладовая № 1». Слева были закрытые «КБО» и «Кладовая № 2». И только вход в туалеты оказался не заперт, даже приоткрыт. Когда Рысь подошёл ближе, он увидел через узкую щель мокрую кафельную плитку, ему стали слышны звуки текущей воды. Боец надавил кончиками пальцев на дверь — створка открылась в сторону санузла. Туалетная комната была вся отделана белой плиткой снизу доверху, кроме пола — его кафель выполнили в коричневом цвете. Сейчас пол залила вода, скопившаяся у трапа в центре. Около пятнадцати умывальников, закреплённых вдоль стен, оказались разбиты. Их белые осколки валялись по всему полу рядом с фрагментами длинного зеркала. Слева от двери начинался проход к туалетным кабинкам, окрашенным в серый цвет. Из повреждённых кранов повсюду струилась вода: без сильного напора, просто вытекала под постепенно падающим давлением в насосах системы водообеспечения базы. В луже у трапа и на стенах выделялись засохшие красные брызги, а на самой решётке слива застряло что-то розовое, напоминавшее небольшую тряпочку. Из-за этого вода уходила так медленно. Кроме плеска и собственного дыхания Рысь больше ничего не слышал. Зато почувствовал естественную необходимость в животе.

— Насть, проверь, пожалуйста, бумаги со стенда. Может там есть какая-то инфа, а я тут по-быстрому облегчусь.

Мессия, всё это время державшаяся чуть позади него, посмотрела на сослуживца ехидным взглядом, ухмыльнулась и молча вышла. На покосившемся стенде действительно обнаружилась информация, но её ценность в данных обстоятельствах равнялась нулю. Это были график отпусков, график дежурств, спортивные достижения каких-то солдат и сержантов. То фото какого-то тонкого смуглого военнослужащего — «Лучший стрелок» — ряд. Бикбулатов, то «Лучший в беге на 1, 3 км» — ефр. Ложкарёв — приятный парень с зелёными, чуть прищуренными глазами. «Лучший гиревик» — серж. Вавилов — широкоплечий «детина» с рыжими волосами и прожжённым взглядом на фото. На полу валялось несколько слетевших со стенда листов. Перевернув один из них, Настя увидела знакомого трёхголового пса над схематично изображённой спиралью ДНК. «Полк охраны» — напечатано маленькими буквами под жёлтой надписью «ЦЕРБЕР».

«Такой же был и на складе», — вспомнила Мессия. Рядом лежала распечатанная фотография солдат, занимающих огневые позиции на крыше какого-то здания.

Рысь застёгивал ремень, когда услышал, как через две кабинки от него что-то хрустнуло. Боец поднял с пола пистолет и, пытаясь не задевать дверь, вышел в проход. Из дальней кабинки текли две узкие струйки крови.

«Вот я баран!» — солдат проклинал себя за самоуверенные поспешные действия. В незачищенном туалете он находился один — это опасно. Рысь двинулся назад. Он аккуратно переносил вес с одной ноги на другую, стараясь не ёрзать подошвой по плитке, делая короткие, но устойчивые шаги к выходу. Дверь, за которой снова раздался хруст, была теперь у него на мушке.