Раскаты

Но пойти сразу к лесничему не посмела она тогда. Позвала с собой Дамку и пошла к Воиновым. И сама себе очень удивилась: ничего-то она, оказывается, не боится в лесу и без Алеши, идет будто улицей сельской, поглядывает на деревья совсем по-другому, словно хозяйка на свое привычное давнишнее добро. Предчувствие это было или что… Наверно, поэтому не обескуражило ее недоверчивое хмыканье Вани Воинова, когда выложила она свою задумку. А когда Оня, подмигнув ей, прошлась по мужикам, что-де вечно они воображают из себя невесть что и она, Оня, тоже вполне могла бы исполнять его работу, — а такое вполне может случиться, чай, и Воинова, тьфу-тьфу, призовут, — Варя и вовсе укрепилась в своем решении. Федор же Савельич и сомнений никаких не выказал: «Что ты, Ван Ваныч, пляшешь как на сковороде. Не до жиру нам теперь, сам знаешь. Объездчика-то нет, ушел воевать наш Матвей, и вот ума не приложу, кого на его место поставить. Хотел Григория своего — и его призвали… Берись, Варвара, попробуй. А тебе, Ван Ваныч, наказ: сделать из нее лесника. Ясненько?» Сильно постарел Федор Савельич за какую-то неделю-полторы: и костяшки-то одни торчат на лице, и проворства-то прежнего в помине нет, и прихрамывать стал заметнее. Шепнула ему Варя сердечное спасибо, потом, выйдя из лесничества, забежала к ним в дом и с полчасика поиграла-поговорила с Федькой, но делала это насильно, виноватясь в душе, что так и не сумела заняться с ним как следует. А Ванечка Воинов ничего, покряхтел-покряхтел и уже на обратной дороге нескладно да ладно взялся растолковывать, с чего ей начать надо, чем следует заниматься леснику в июле — макушке лета. На кордоне у себя передал Варе разнарядки по ее обходу: оказывается, Алеша перед уходом успел занести их Ване. Узнав, сколько предстоит заготовить для государства сена, шишек еловых да сосновых, бересклета, желудей, Варя перепугалась: как же она все это сможет?! Ваня немножко успокоил: заготавливать сено поможет леспромхоз, вместе пойдем к директору в Гарт, а что до бересклета и других заданий — во всех деревнях есть любители собирать их, старички и бабки, сведет он ее с ними и покажет, какого качества принимать и по каким ценам. На желуди осенью обычно привлекаем школьников. Да мало ли что можно придумать, каждый год так, и ничего, выкручивались… Еще две тетрадки мужнины передал ей Ваня, в них было много заметок, по которым Варя догадалась, что Алеша начал отмечать лес по возрастным группам отдельно на каждом квартале. А на одной тетрадке прямо на обложке было крупно написано: «Составить подробную карту обхода».

И началась ее лесниковская жизнь. Справлялась, не справлялась, а втянулась в дело быстро, ни скучать чересчур, ни страшиться по ночам некогда стало: возвращалась к вечеру на кордон и, еле успев приготовить поесть себе и Шурке с Дамкой, падала в сон замертво. Когда же случались дни посвободнее, легче, то шла к Воиновым повечерять или в деревню, к матери, жадно узнавала там вести с фронта, а то и не уходила никуда — садилась писать письма Алеше. Муженек писал сначала часто — попал в командирскую школу, — но через два месяца уже поменялся у него адресный номер и письма стали приходить редко и коротенькие: знать, некогда стало совсем или перевели его на фронт, да писать об этом почему-то, видно, нельзя было. О том, что лесниковать взялась за него, Варя так и не сообщила Алеше, решив, что ни к чему волновать мужа, и без того, конечно, не сладко ему там. Похвалиться нечем, а то, может, и не выдержала бы, написала. Задания по обходу своему она все не выполнила. Правда, и у Воинова, и у другого соседа, Куреина, тоже немногим лучше. Не легче и оттого, что Федор Савельич, то ли жалея, не упрекает особо. Да нет, просто, наверно, понимает лесничий, что рассчитаны были задания на мирное время, не догадались заранее учесть войну и нехватку рук в любом и каждом деле…

Теперь Варя вспоминает лето и осень с завистью: как ни металась, как ни уставала, а радость была большая возвращаться на кордон, в свой обжитый родной уголок. Затопит печь, зажжет лампу и сядет около, часами пишет письма, поглядывая на Шурку и Дамку, возящихся на полу с ласковым урчаньем или дремлющих в обнимку. Но последние два самых холодных месяца, январь и февраль, приходила Варя на кордон редко, от силы пару раз в неделю, затем лишь, чтоб не застудить избу вконец. Протопит едва — и скорей назад, к маленькому Алешке и его бабушке, которая взялась часто хворать. А уж до лесниковских дел и руки совсем не доходят, запустила она их — дальше некуда.