Раскол дома

Он завел мотоцикл и с ревом погнал в Ньюкасл, во время поездки позволив себе вспоминать ее глаза, мягкие белокурые волосы, непокорность, сквозившую в жестах, и мягкий наклон головы. Он разрешил себе улыбаться, вспоминая их детство, но как только он прибыл домой, с воспоминаниями было покончено. Наступило время думать о том, что нужно сделать, и ни о чем другом. Он снова позвонил Потти из телефонной будки, и тот рассказал, что задал кое-какие вопросы, и оказалось, что один из членов клуба знает кого-то в Ньюкасле, кто может быстро скопировать письмо.

– Очень полезно, дорогуша, быть членом сразу многих клубов. Услышишь иной раз что-то совершенно ненужное, а потом окажется, что как раз это тебе и нужно.

Тим сфотографировал письмо и отвез пленку человеку, рекомендованному Потти. Оригинал письма, по совету того же Потти, он положил в сейф, потому что Хейне мог передумать и отказаться помогать, как только у него в руках будет оригинал «рычага». Потом он перечитал все прежние письма матери к нему. Он улавливал сентиментальные излияния, осознал необходимость для нее получить подложное письмо, воспринимал слова любви, которые теперь звучали настолько пусто, что тошнило. Тут были и более поздние, где она спрашивала, получил ли он ее письма и почему не отвечает. Он долго размышлял и решил сказать Милли, что он получил только последнее письмо и что она, наверно, написала на конверте не тот номер дома. Но нет, предположение, что она перепутала цифры, не сработает. Милли не глупа. Придется еще подумать над этим, сочинить что-то получше, что их шпики не смогут проверить. Тим понял, что уже начал рассуждать, как они.

Глава 21

Середина ноября 1937 г.

Тим посмотрел на часы. Порывы ветра раздували пальто, в ушах свистело. Ему чуть не сорвало кепку с головы, и он нахлобучил ее на лоб и плотнее обернул шею шарфом. Он был в Дувре, и через час ему предстояло сесть на самый ранний паром в Кале.

А пока можно пойти выпить чашку чая в кафе рядом с доками. Слава богу, он не видит больше встревоженные глаза отца, и ему не надо отвечать на наигранную веселость мамы. Как всегда, он решил сесть на поезд из Ньюкасла, чтобы успеть на самый быстрый паром. Для человека, страдающего морской болезнью, как он, долго оставаться в море – это настоящая катастрофа.

Кафе окутывал влажный пар, но было тепло. Он снял пальто и взял чашку с чаем у официантки. Волосы у нее были убраны под платок. Он взял ложку, прикрепленную цепочкой к барной стойке, и размешал сахар. Цепочка напомнила ему наручники в полицейском участке в Берлине, и ощущение металла на запястьях и щиколотках было почти реальным. А может, это было отделение гестапо? Он толком не знал, да и не хотел знать. Его бросило в пот, задрожала рука, и ложечка звякнула о стенки чашки.

– Будешь мешать целый день, дружище, или позволишь другим попользоваться?

Тим рывком вернулся в реальность. Перед ним стоял Потти. Господи, что…

– Как удачно встретились, дорогуша, – негромко произнес Потти. Это показалось Тиму странным. Полковник очень редко говорил тихим голосом. Странно вообще, что он оказался здесь.

– Зашел выпить чашку чая, полковник.

Потти теперь уже говорил шепотом.

– Потти, мой дорогой. Потти в высшей степени подходит. Присядем.

Высказанное шепотом предложение было на самом деле приказом, и Тим обнаружил, что повинуется. Он последовал за этим человеком к столику в углу, вдали от окна.

– Что вы здесь делаете? – спросил Тим, как только они сели.

– Ты ведь получил копию письма? Надежно застегнул в нагрудном кармане? Другое в чемодане, как запасной вариант? Оригинал положил в сейф и сообщил матери, что ты приезжаешь?

Тим покачал головой. Забавно, старый добрый Потти принимает почти такое же участие в этом деле, как и его, Тима, отец. Может быть, ему больше делать нечего? И вдруг до Тима дошло, что он ничего не знает об этом человеке, который, сколько Тим себя помнил, всегда маячил где-то на периферии их жизни. Не общался ли он с отцом Джеймса во время войны как адъютант или кто-то в этом роде?

Тим отпил чай. Потти устроился поудобнее в кресле и, лучезарно улыбаясь, смотрел на молодого собеседника. Тим сказал:

– Семейство опять заволновалось, и они проинструктировали вас меня проводить? Перестаньте беспокоиться за меня. Я сделаю то, что они хотят, и все будет в порядке. И я сделал все, как вы сказали.

Уже когда он произнес эти слова, на лбу его выступили капли пота. Он посмотрел на часы. Через десять минут ему нужно идти. Сидя напротив Тима, Потти шарил в кармане пальто, но потом, очевидно, передумал и наклонился вперед.