Расколотая свобода

– Вероятнее всего, никогда. Какой в этом смысл? Дело сделано, мы оба двигаемся дальше, – я пожала плечами.

– Мы оба двигаемся дальше? Вот так просто?

– Что ты хочешь этим сказать? – Неужели он намекал, что я все еще сохну по нему? Если да, то я быстро забыла и его самого, и его выдающиеся во всех смыслах размеры.

По крайней мере, так бы я сказала ему.

Данте вздохнул и размял шею, затем перевел взгляд на потолок.

– Не хочу с тобой ссориться. Мы оба устали. Наверняка тебе в тюрьме не удавалось нормально принять душ, к тому же нам нужно составить план, как вызволить Иззи.

– Отлично. Хорошо. Иди и займись планом, а я буду здесь.

– Нет, – он медленно покачал головой. – Так не пойдет. Ты не можешь оставаться в этой комнате, тебе вообще не следовало селиться здесь.

– А мне здесь очень нравится.

– Не самая безопасная улица, недостаточно надежные замки, а парень в лобби позволил тебе провести незнакомца. Я уже молчу о лестнице: там настолько темно, что, случись убийство, на записях камер наблюдения не останется ни единого доказательства. Придется сменить место проживания.

– Здесь… для меня здесь безопасно, – я потерла висок, обдумывая ту оценку, которую он дал моему жилью, и попятилась к ванной, понимая, что стоит просто сдаться и поехать домой.

Но все во мне противилось этой мысли.

– Я согласен на то, чтобы ты осталась в отеле, потому что ты права – твой переезд привлечет внимание, но в таком случае я обсужу вопрос о смене номера. Ты переедешь на мой этаж, – отрезал Данте.

– К тебе? Что ты себе?.. – я слишком устала выяснять отношения. – Данте, ты не можешь заставить меня вернуться в мой родной город.

– На самом деле могу, не раз проворачивал подобное с теми, до кого мне вообще нет дела. Что же касается тебя, при желании я с легкостью усажу твою задницу на самолет и отправлю домой. А сейчас помогу собрать вещи и переехать на двадцатый этаж, где теперь буду жить сам. Выбор за тобой.

В комнате стоял меленький столик, на который я поставила часы. Каждый раз, когда наступал новый час, маленькие птички на них щебетали. Глупая, дорогая сердцу вещь, которая напоминала о доме. Прошло несколько секунд, и послышалось щебетание птички.

– Шесть часов, – не глядя на часы, объявил Данте. – Малиновка говорит, что мне пора домой, чтобы вы все могли сделать домашнее задание. Так бы сказала твоя мама. А для тебя пришло время принять решение.

– Мама всегда следила за этими часами, – я постаралась не улыбнуться при мысли о том, что Данте помнит даже такие подробности нашего детства.

Он кивнул.

– Ну что, Ягненок? Пойдешь со мной, или я отправляю тебя домой?

Я вздохнула, надеясь, что этот выбор не повредит моему душевному равновесию:

– Если мне предстоит жить на твоем дурацком этаже, я буду делать там что захочу. Что-то в духе фильма «Ешь, молись, люби», у меня даже есть список. Это мой способ найти себя. Данте, мне это нужно, больше у меня ничего нет.

– Сначала безопасность, а потом все, что пожелаешь.

– Мне не нужна твоя забота, – я провела пальцем по часам, стараясь не смотреть на него.

– Поверь, я в курсе. За эти годы ты очень ясно дала это понять.

– Ты злишься на меня? После всего, что вы с Иззи натворили? – я пристально посмотрела на него.

– Не стану брать на себя вину за поступок Иззи. Возможно, нам стоило рассказать тебе об операции, и, не исключено, я бы так и поступил, если бы мы общались. Но мы не общаемся. И да, я не в восторге от этого и никогда не был. Хотя на данный момент это уже неважно.

Несмотря на то, что голос Данте прозвучал удрученно, словно спор между нами не имел смысла, его слова больно жалили. Я хотела, чтобы ему было не все равно. Возможно, причина крылась в том, что я достаточно долго находилась в депрессивном состоянии.

Хотя Данте даже не подозревал об этом. И я не винила его в том, что он забыл меня, ведь сама жаждала именно этого.

Я вздохнула, приказывая себе держаться и принять новую реальность наших отношений. Смириться с тем, что теперь мы стали практически чужими.

– Полагаю, тогда лучше не поднимать эту тему, – ответила я, потому что не могла признаться, что оказала ему услугу, не ответив на письмо. Ни к чему ему было знать, что моя жизнь в университете была полна мрака и боли, что в те времена он бы точно не захотел иметь со мной дело.

– Собери вещи, хорошо? – тихо приказал он.

– Слушаюсь, – ответила таким же тоном. – Помни, что я сказала: мне не нужен охранник.

– Пока ты не вернешься домой, я буду твоим охранником, телохранителем и кем захочу, Ягненок.

– А если я никогда не вернусь домой? Может, теперь мой дом здесь, или я захочу путешествовать по миру и никогда не возвращаться в наш богом забытый городок?

– М-м-м.

Мне хотелось собрать этот низкий, почти гортанный звук в бутылку и сохранить для ночей, которые я проводила наедине с вибратором. Я не знала, почему, но даже несмотря на боль, через которую я прошла, потеряв нашего ребенка, Данте оставался для меня единственным желанным мужчиной. Единственным, о котором я думала, когда трогала себя или доводила до оргазма. Казалось, мое тело понимало это и инстинктивно реагировало на него.