Расколотая свобода

– Я уже позанимался и поел.

– Ты… в отеле? Когда ты проснулся?

Он пожал плечами:

– Раньше тебя.

– И, судя по всему, еще успел принять душ и собраться, потому что я не привыкла видеть тебя в такой одежде.

– Похоже, нам обоим придется привыкать к новому стилю друг друга.

Я закатила глаза.

– Мой стиль уж точно попроще твоего.

– И из-за твоего гардероба у нас будут проблемы.

Я покачала головой, игнорируя его слова. Он мог продолжать вести себя как старший брат, а я все равно собиралась носить что хотела и когда хотела. Жизнь здесь стала подтверждением моей правоты. Я слишком долго беспокоилась по поводу мнения других людей, так что заслужила такого рода свободу.

Пока я тихо ела завтрак, Данте возился с телефоном. Мне очень хотелось задать ему миллион вопросов, но я сдерживалась, понимая, что лучше начать с чистого листа.

– Знаешь, я должна поблагодарить тебя за этот номер, – даже не думала, что мне удастся так хорошо выспаться. – Как я уже сказала, матрас очень мягкий, и, раз сегодня у меня больше сил, вечером я обязательно попрыгаю на кровати.

– Попрыгаешь? Лайла, ты серьезно? – он покачал головой.

– Не стоит отказываться, не попробовав.

– Я не прыгаю на кроватях, Ягненок, – с улыбкой ответил он.

– Вообще никогда?

– Никогда.

– Почему? Это ведь весело.

Он выгнул бровь:

– Предпочитаю развлекаться там иными способами.

Я фыркнула и продолжила есть, практически запихивая еду в рот, лишь бы не отвечать.

Опустошив тарелку, подняла голову и увидела, что Данте пытается сдержать улыбку.

– Ну что, закончила отмалчиваться?

– Боже! – схватила тарелку и понесла ее в раковину. – Давай просто забудем.

– Хорошо, – он провел рукой по волосам, затем встал и прижал руку к матрасу, проверяя его на мягкость. – Похоже, на нем и правда приятно прыгать.

Возможно, я чувствовала, что нам нужно избавиться от неловкости в общении, а может, мне нужно было просто разрядить обстановку, но вместо того, чтобы просто согласиться, я сильно толкнула Данте. Он упал на подушки. Или плавно опустился на них. Я знала, если бы Данте не захотел подчиняться, мне бы ни за что не удалось сдвинуть его с места.

Я запрыгнула на кровать и подпрыгнула. Он посмотрел на меня.

– Правда мягкий?

– Ты похожа на себя двенадцатилетнюю, – он заложил обе руки за голову.

Я плюхнулась рядом и взглянула на него. Он был настолько огромным, что занимал половину кровати. Сплошные мышцы. Из воротника рубашки выглядывал конец татуировки, но я не знала, как она выглядит ниже, на груди. У меня никогда не было возможности посмотреть на этот рисунок, но сейчас отчаянно хотелось задрать рубашку и рассмотреть подробности.

Я вздохнула и разгладила простыни, решив уделить внимание несуществующим складкам.

– Но мне больше не двенадцать. Теперь я сама несу ответственность за свою жизнь. Взять, к примеру, этот отель. Я как-нибудь расплачусь с тобой, потому что это…

Внезапно мое горло сжалось, и я почувствовала облегчение. Я только что вкусно позавтракала, а еще находилась не в тюрьме. Мне еще предстояло решить ситуацию с сестрой, но рядом с Данте я чувствовала себя в гораздо большей безопасности. Потому что после долгого существования в окружении семьи самостоятельная жизнь оказалась страшнее, чем я думала.

Я изо всех сил старалась не разрыдаться.

Никогда не понимаешь, насколько близко подошел к краю, пока кто-нибудь не оттащит тебя подальше от него.

– Я правда очень благодарна тебе, – прошептала я сквозь ком в горле.

– Ягненок, красавица, что не так?

Я поморщилась.

– Нет, Данте, никаких милых прозвищ. Сначала я поверю, а потом буду плакать.

– Я говорю только то, что имею в виду.

Данте всегда был хорошим и обаятельным парнем. Интересно, он называл «красавицами» большинство женщин? И правда верил, что они красивы?

Я тяжело вздохнула.

– Думаю, причина в шоке… Я не понимала… мне очень хотелось обрести самостоятельность, жить как пожелаю, хотя иногда и бывало трудно. А теперь все это. Одновременно проклятие и благословение.

– Почему проклятие? – он нахмурился, словно не мог понять, как я могу быть чем-то недовольна.

– Во-первых, тюрьма. Что мне всем сказать? Предполагалось, что меня не будет несколько дней.

– Тогда оставайся здесь и затаись.

Я кивнула, и все равно все было не так просто. Кусая ногти, я размышляла обо всем.

– Данте, я наговорила Иззи кучу гадостей, а теперь она застряла в тюрьме.

– Она простит тебя, – сказал он и потянул прядь моих волос. – И она сама пожелала остаться там. Наверное, ты забыла, насколько сильны сестры Харди. И помни, ты не только сильная, на тебя практически невозможно злиться.

Данте смотрел в мою сторону, но будто бы сквозь меня, продолжал теребить мой локон большим и безымянным пальцами. Точно так же он делал в нашу первую ночь.

Мне захотелось открыться и разобраться с тем вопросом, которого я так старательно избегала, что позволило бы нам двигаться дальше.

– Ты прощаешь меня за все?

Он ухмыльнулся и приподнял темную бровь.

– Что ты такого сделала, что я должен простить тебя, Лайла?