Расколотое королевство

Когда его товарищи отвернулись посмотреть, что происходит, я одним махом выхватил меч и нож, подсек лезвием колени одного из стражников, рассекая мышцы и сухожилия, а затем, пока он падал на землю, успел вонзить нож в живот другому. Оставшиеся трое были так поражены, что вряд ли успели издать хоть звук, не говоря уже о том, чтобы обнажить свои саксы, и не пытались сопротивляться, когда я погрузил короткое лезвие под ребра третьему и ударил рукоятью меча в лоб четвертого, отправив его в ту же самую канаву. Оставался один Вульф, которому не хватило смелости, отстаивать свою честь. С искаженным от страха лицом, он попытался бежать, но споткнулся, упал на четвереньки и не успел выпрямиться, когда я опустил весь вес моего оружия на его беззащитный затылок.

Мой первый англичанин зажимал рану под коленом, вопя от боли. Стоя над ним, я коротко взглянул ему глаза, увидел в них страх и быстро вонзил острие меча ему в горло, чтобы прервать крики.

Снова наступила тишина, нарушаемая только негодующим кряканьем пары уток, чей сон был нарушен шумом короткой схватки. Я ждал, стараясь дышать как можно тише, прислушиваясь, не донесутся ли со стены крики часовых, заметивших что-то неладное около кораблей. Все было тихо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Как и предполагалось, результаты наших трудов вскоре были замечены и часовые на стенах подняли тревогу. Конечно, эти пять кораблей сами по себе не были так уж важны, но датчане были известны тем, что любили свои лодки так же сильно, как мы, норманны, боевых лошадей. Оставалось посмотреть, какие результаты даст наша стратегия.

Я не остался разочарован. Собравшись вместе, все девять французов и один англичанин, мы наблюдали, как десятки датчан бегут по грязи к горящим судам, отчаянно пытаются потушить извивающиеся, скручивающиеся колонны пламени и наконец понимают, что все их усилия напрасны. Над воротами взревели боевые рога, на колокольнях нестройно затрезвонили колокола. Вскоре появились копьеносцы, стремившиеся защитить стены города, очевидно решив, что нападение на корабли служит несомненным признаком начала атаки. Их шлемы и наконечники копий сверкали в свете пожара, когда они поворачивались к охваченному пламенем берегу или всматривались в поля и холмы на западе. В это время мы под прикрытием тумана пробирались к Беферлику.

К тому моменту, когда мы достигли складов и рыбацких лачуг, которые стеной выстроились вдоль края болот, пламя разгорелось так сильно, что сквозь него можно было разглядеть черные скелеты кораблей. Воздух был наполнен испуганными криками, призывами к оружию, лаем собак, весь город кишел мечущимися в тревоге людьми. Ярлы и таны выкрикивали приказы, пытаясь выстроить боевые порядки под своими значками и знаменами, впрочем, пока безуспешно. Из домов выбегали полуодетые мужчины с факелами, копьями, саксами, топорами на длинных ручках; другие уже успели облачиться в кольчуги или кожаные куртки; все они разбегались в разных направлениях, и в этом беспорядке нам удалось проскользнуть почти незамеченными в густую тень между домами, окружавшими соборную площадь и залы местной знати. Конечно, посреди такой толпы спешащих людей невозможно было скрыться совсем, и пару раз я замечал подозрительные взгляды пробегавших мимо, но никого не заинтересовало, кто мы такие, и что здесь делаем. Люди, как правило, видят только то, что хотят, и сейчас их мысли были направлены совсем в другую сторону. Они высматривали норманнскую армию численностью в сотни, а может быть, даже в тысячи человек, и не обращали внимания на десять мужчин, одетых и вооруженных, как они сами. Взяв пример с меня, мои люди отказались от своих кольчуг и высоких прямоугольных щитов в пользу небольших круглых, легких и не таких громоздких. В кожаных куртках все мы двигались быстро и ловко.

На самом деле мы могли сойти за кого угодно. Скорее всего, датчане предполагали, что мы люди Эдгара, в то время как англичане могли принять нас за наемников короля Свена: за фламандских или фризских авантюристов и пиратов, присоединившихся к его флоту. Эта мысль почти заставила меня улыбнуться. Почти, но не совсем. Я слишком хорошо помнил, какой опасности мы подвергаемся, и насколько зависит от удачи наша надежда на спасение.

— Куда идти? — спросил я Рунстана, когда горящие корабли и толпы людей, спешивших к берегу, остались далеко позади. Не убирая ладоней с рукоятей мечей, мы спрятались за длинным сараем, насквозь провонявшим рыбой. Отсюда я хорошо видел главную улицу, ведущую в город: в монастырь и к большим залам, которые стояли на насыпи ближе к западной стороне. Я так же заметил, что несколько домов были снесены, вероятно, для укрепления частокола.

— Я не знаю, господин, — ответил англичанин.

Я пристально посмотрел на него.

— Не знаешь?

Мы тащили его за собой всю дорогу, потому что он знал город, и я рассчитывал, что он укажет нам место, где заперты Роберт и остальные заложники.