Расколотое небо

Нет, это не ворона! Варя могла поклясться, что у нее человеческие глаза. Страшные, черные, с красным отблеском. И это чудовище ждет, чтобы отобрать у нее младенца и выклевать ему глаза. Ужасное осознание неизбежности вынудило измученную потугами и болью роженицу сделать последнюю попытку. Варя собрала все свои силы, поднатужилась. Она не отдаст своего ребенка! Резкая боль, казалось, разорвала тело пополам, и вместе с ее криком послышался писк младенца.

– Не отдам, никому не отдам, – шептали потрескавшиеся губы.

Варя нащупала рядом серп, перерезала им пуповину. Зубами открыла бутылку, сделала глоток воды, потом обмыла ребенка. Мальчик! Улянида опять угадала. Она завернула младенца в платок, прижала к груди.

– Не отдам! – прошептала она, посмотрев вверх.

Вороны уже не было на ветке. Со страхом глянула на крест. На нем сидела ворона, раскачиваясь, будто на качели. Блеснула на Варю красными глазами и засмеялась человеческим голосом. Варя провалилась в темную бездну…

– Варя, доченька, открой глаза! – Она с трудом уловила слова матери, доносившиеся будто из воды. А может, это ворона разговаривает с ней материнским голосом?

– Да что же ты стоишь как болван! Вася, возьми ребенка! – Так это мать или проклятая ворона?

– Не дам! Никому не дам! – Варя обеими руками обхватила младенца.

Василий так и понес на руках Варю, которая прижимала к себе новорожденного. Дома ее уложили на кровать. Варя плотно завернулась в одеяло, прячась вместе с младенцем. Как ни уговаривала ее мать позволить забрать ребенка, чтобы хорошо обмыть и спеленать, – не дала. Смотрит перепуганными глазами и только одно твердит: «Не отдам! Никому не дам!» Так и пролежала до утра. И снова то же самое.

– Запрягай коня, поезжай за фельдшерицей, – плача, сказала мать Василию.

Варя попросила пить. Жадно выпила целую кружку молока.

– Не дам фельдшерице ребенка, – сказала она, кормя грудью младенца.

– Она только осмотрит тебя.

– Она заберет моего сына.

– Зачем?

– Потому что она – тоже ворона, – пояснила Варя.

– Господи! Что же делать? Она бредит! – опять заголосила мать.

– Успокойся! – приказал Павел Серафимович. – Варя, может, позвать Уляниду? – осторожно спросил он дочку.

– Да! Пусть ко мне придет Улянида. Я соскучилась по ней, – отозвалась Варя.

Глава 35

Две недели Улянида не отходила от кровати Вари. Днем она работала в колхозе, вечером шла домой, откуда приносила больной бутылки с настоями. Варя никого к себе не подпускала, кроме Уляниды. Родители уже не знали, что делать, что думать. Роженица то приходила в себя, начинала осознанно разговаривать с родными, то опять глаза ее становились безумными. Варя шарахалась от какой-то вороны и креста, которые ей мерещились повсюду. Иногда женщина становилась похожа на сумасшедшую: смотрела непонимающим пустым взглядом на родных и не узнавала их.

– Улянида, что с ней? – спрашивала мать, обливаясь слезами, когда дочка отшатнулась от нее, как от привидения.

– Откуда я знаю? – пожала та плечами.

– Что повлияло на нее? Жара?

– Может быть.

– Или испугалась чего? Может, ей испуг вылить на воске?

– Уже вылила.

– Выздоровеет ли?

– А я знаю? – скажет, не глядя в глаза, и опять колдует над своими настоями. И что с нее возьмешь? Странная, молчаливая, но дело свое знает.

Родители как могли пытались отблагодарить и угодить Уляниде. Постелили ей на деревянном диване в комнате дочки, кормили вкусным, с собой на работу давали узелки с едой. Пусть говорят, что Улянида ненормальная, лишь бы спасла дочку. Иногда во сне Варя бредила, то убегала от кого-то, спасая своего ребенка, то звала Андрея. Хорошо, что Василий перешел спать в амбар и не слышал этого. А Уляниде какое дело до бреда больной? Считают ее тронутой, оно и к лучшему. Что услышала – никому не скажет, да никто и не спрашивает. Кто будет общаться с ненормальной женщиной?

Старания Уляниды увенчались успехом. Варя вернулась к обычной жизни. Была еще хилая и бледная, но бред уже прекратился, и она начала узнавать родных и разумно разговаривать с ними. Женщина даже не помнила, что с ней случилось. Последнее, что сохранило ее сознание: ужасная жара, боль, схватки. А дальше – будто кто стер из памяти все события.

– Так будет лучше, – сказала Улянида, наверное, имея в виду провал в сознании Вари. – Я уже пойду домой? – спросила она и, не ожидая ответа, начала собирать в узелок свои бутылочки и травы.

Варина мать чуть ли не целовала руки женщине за спасение дочки. Улянида ни слова не проронила, будто не к ней обращались, молча пошла к порогу. Павел Серафимович дал ей кусок сала, поблагодарил. Взяла без единого слова и поплелась прочь.

А уже на следующий день Варя заявила, что нужно окрестить ребенка.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Василий. – Где батюшку найти?

– Я слышала, в районе осталась церковь, так что можно там, – ответила Варя.

– Это же не близко.

– На подводе поедем. Выедем ночью, а утром будем на месте.

– А как назовем мальчика?

– Сашко.

– А меня и не спросила, – обиженно заметил муж.

– Он будет носить имя Александр, – твердо, голосом, не допускающим возражений, произнесла Варя.