Расколотое небо

– Не мели глупостей и уходи отсюда, нас могут увидеть вместе, и пойдут сплетни, – попросила Варя.

– Хорошо. Ради тебя я уйду. Пока! – сказал он и ушел.

Варя вернулась домой. В хате никого не было. Она встала на колени перед образами, подняла глаза на икону с изображением Божьей Матери, державшей на руках младенца. Варя долго просила прощения за сознательные и неосознанные свои грехи. Покаявшись, она зашептала молитву матери, которой научила ее бабушка.

– Пречистая Дева, – шептала растроганная будущая мать, – когда Бог благовестил Тебе, тогда Ты присягнула ему: «Вот я, слуга Господняя: пусть со мной случится по Твоему слову!» Ты придерживалась обета – никогда и нигде не согрешила. Мария, Матерь Божья, в этом состоянии чувствую себя такой близкой к Богу. Из моего сердца выплывают эти слова, потому что верю и люблю Его искренне. Боже мой, я приготовлена к своему материнскому призванию. Ты, Матерь Божья, оберегай меня всюду, чтобы я всегда была верной Богу как Его дитя, как жена, как мать любящего ребенка. Аминь.

Варя и не заметила, как ее лицо стало мокрым от слез, но то были слезы, очищающие душу. Прочитав так искренне молитву, она знала, потому что сердцем почувствовала: Божья Мать не покинет ее и сохранит ребенка.

Часть пятая. Перевернутый мир

Глава 34

Лето 1932 года

В последнее время Варя сдружилась с Маричкой. Мовчаны жили в конце улицы, совсем недалеко от Черножуковых. Маричка росла в большой семье, где, кроме нее и родителей, было еще четверо младших сестер, дед и бабушка. Мовчаны считались середняками, потому что имели три гектара земли, несколько коров, коня, держали овец и птицу. Большая семья роскоши не знала, но и особенно не бедствовала. В колхоз они не вступили, как их ни агитировали. Год назад к ним внезапно приехали дальние родственники-погорельцы из Сталино[13]. Тетка Фенька со своим взрослым сыном Павлом очень слезно просилась пожить у Мовчанов, поскольку их хата сгорела со всеми пожитками и они очутились на улице. Отец Марички, Трофим, имея жалостливое сердце, предоставил родственникам кров. Так они и остались жить, то ли на радость, то ли на беду.

Маричка, ясноглазая блондинка, была привлекательной девушкой. Если бы не хромота (у девушки одна нога была длиннее другой), ее бы давно посватали, но этот недостаток останавливал парней, и у Марички оставалось мало шансов выйти замуж. Уже на выданье была еще одна сестра, но Трофим не давал согласия на ее замужество.

– Пока не выдам старшую – будешь сидеть дома, – сказал как отрезал.

Случилось так, что Маричка сразу же влюбилась в дальнего родственника Павла. Правда, он был на десяток лет старше ее. К тому же на одном глазу у парня было бельмо. Тетка рассказывала, что он ребенком накололся глазом на стебель срезанного мака. Влюбленная до безумия девушка за два месяца от волнения и безответной любви так похудела и осунулась, что, казалось, остались только ее большие синие глаза, наполненные печалью. Трофим осмелился поговорить с Павлом, но парень сказал, что Маричка ему не нравится. Отец не мог дальше спокойно смотреть на страдание дочки, поэтому предложил Феньке поискать себе другое жилье. Тетка поплакала, а утром Павел предложил Маричке стать его женой. Счастливая девушка то ли не замечала безразличия мужа, то ли видела, что хотела. Маричка быстро забеременела и начала иногда заходить к Варе, у которой уже была маленькая дочка. У молодых женщин было много общего, поэтому они быстро сдружились, и Варя теперь не чувствовала себя такой одинокой.

Варя уже и не надеялась, что сможет с кем-то так сдружиться. Воспоминание о предательстве Ганнуси, которую считала своей названой сестрой, саднило как незаживающая рана. Но Маричка была с ней искренней и откровенной и быстро растопила лед обиды в ее сердце.

Варя мягко провела ладонями по большому животу. До родов осталось совсем немного – живот уже опустился. Вскоре на свет появится братик Маргаритки. В том, что будет мальчик, Варя не сомневалась: так сказала Улянида, а она не ошибается. Когда-то пообещала Варе: «Будет девочка-цветочек».

Так и случилось. Когда родилось дитя, Варя тут же вспомнила предсказание Уляниды. Искусанными и запекшимися губами сразу после родов прошептала: «Девочка-цветок – Маргаритка». Так и назвала дочурку. И правда, девочка хорошенькая, беленькая, с живыми синими глазками – настоящий цветочек.

Вспомнила Варя свои роды, тяжело вздохнула. Маргаритка родилась на восьмом месяце супружеской жизни. До сих пор стояло перед глазами перекошенное гневом лицо Василия.

– Это не мой ребенок! – заявил он.

– Так убей ее, – в отчаянии бросила Варя.

Если бы не отец, который чуть ли не зарубил Василия, и не мать, убедившая мужа, что дети иногда могут рождаться раньше срока, неизвестно, чем бы все окончилось. Со временем Василий начал брать на руки младенца, забавлял, но Варя видела, что сомнения его не покинули. За одно мысленно благодарила мужа: он таки не сказал родителям, что она уже была женщиной, когда выходила замуж.