Расколотое небо

Рядом во сне тихо сопел Василий, а Варя не спала. Уже давно ночь выкатила на небо луну, рассыпала звезды-цветы, а сон не приходил. В сердце – жгучая обида. Варя до самозабвения любила березовую рощу. Там осталась ее любовь, там она стала женщиной и познала мужчину. До этого времени могла когда угодно пойти туда, где каждое деревце хранило ее секрет. Там можно было мысленно опять почувствовать привкус тайной, но такой сладкой и незабываемой любви. Ее любовь не умерла, она лишь застряла в прошлом, а туда можно было вернуться, если пойти в рощу. Теперь ее нет. И зачем кому-то понадобился небольшой лоскут земли, где растут березки? Для них это лишь кусок отобранной земли, а для нее – частица счастья. Оказывается, можно так легко отнять чужое счастье. Что осталось? Лишь мечты. Есть ночь – и нет преград у мечты. Придется жить воспоминаниями, ночью извлекать их из глубины души, чтобы прожить прошлой любовью какой-то промежуток времени, а когда воскреснет на небе солнце – спрятать все на самое дно. И сберегать не только от посторонних глаз, от нелюбимого мужа, от родителей, но и от самой себя…

Глава 37

Не спалось глубокой ночью Кузьме Петровичу. Тихонько, чтобы не нарушить сон жены, он накинул пиджак, вышел во двор. Полная луна залила все вокруг серебром. Стояла немая тишина. Дремали деревья, даже ветер где-то притаился, чтобы не мешать им выспаться. Кузьма Петрович сел на крыльцо, запыхтел папиросой, сразу же закашлялся. И устал, а не спится. Бесконечные совещания, указания, непосильный план хлебозаготовки. Действительно, план хлебозаготовок стал безразмерным. Основная часть урожая должна распределяться по трудодням. А что распределять, когда нужно выполнить план? Если его выполнить, не останется ничего. Колхозники на себе ощутили ухудшение. За прошлый год большинство из них заработали по сто тридцать трудодней и больше, но с ними рассчитались не полностью. А из этого урожая что давать? Нужно еще и на посев что-то оставить. Что? Даже если учесть то, что сдадут единоличные хозяйства, все равно есть угроза срыва плана.

Появилась тьма нищих, которых здесь называют попрошайками. Город кишит ими. Ходят с протянутой рукой и старые, и молодые женщины, и дети. В городах им мало подают, поэтому попрошайки пошли по селам. Но и здесь людям хорошо как собаке на привязи. Не смогут крестьяне осилить налоги, никак не смогут! А если сдадут, то с чем останутся?

Уже сейчас колхозники начали трудиться без желания. На днях кто-то в веялку засунул палку, веялка поломалась и несколько дней простаивала. На работу идут нехотя, бригадиры ходят по хатам каждое утро и сгоняют людей в колхоз. Дошло до того, что одну женщину, которая выработала меньше всего трудодней, на собрании бригадир в наказание при всем народе облил чернилами. Женщина краснела и плакала от стыда. А в чем ее вина? Конечно, на работу нужно ходить, нельзя прогуливать, но каждый пытается собрать дома урожай на оставшемся куске земли. А еще огороды имеются, тоже нужно все собрать. И хозяйства имеют, ведь надо же не только есть, но и налоги заплатить. И яйца необходимо сдать, и мясо, и деньги где-то взять – в колхозе же деньгами не платят. И дети у каждого дома, а их надо и обуть, и одеть, и в школу в чем-то послать. Жалко, очень жалко ту женщину, облитую чернилами. Лупиков сказал, что все правильно, нужно использовать все средства борьбы с саботажем. Согласен, но какой саботаж у этой несчастной женщины, у которой семеро детей и больной муж?.. Не так ли понимает он, парторг, политику партии?

Сколько уже стоит пустых хат, хозяева которых покинули село? Не одна и не две. А дальше что будет? Города разрастутся, а села исчезнут? Нелегко сбить людей с проторенной годами дороги жизни, но покидают родительские дома. Безысходность толкает на такой шаг, желание спасти не только себя, но и своих детей. И все не выходит из головы вчерашнее совещание. На нем их ознакомили с постановлением ВЦИК[15] и СНК[16] СССР от седьмого августа «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и об укреплении общественной (социалистической) собственности». Этот закон за кражу колхозного имущества предусматривал радикальные меры наказания. Не важно, сколько украли, – расстрел с конфискацией всего имущества. И только при смягчающих обстоятельствах – лишение свободы на срок не менее десяти лет, и тоже с конфискацией. А колхозники воруют. Немного, но какую-то горсточку зерна да и принесут домой в кармане. А как оно будет дальше? Неужели и правда за мешок зерна расстреляют? Люди и так стали злые, а что дальше?

Глава 38